Затем мы помылись на улице, побибикали у ворот и подождали, пока человек с алебардой на плече открывал их.

Затем мы снова выехали на дорогу.

Прямо перед нами выполз динозавр. Застеснялся на мгновение, потом отвалил налево. Над головой пролетели три птеродактиля.

— Не хочется отказываться от неба Янтаря, — сказал Рэндом, и что бы это ни значило, я утвердительно хмыкнул в ответ.

— Я боюсь делать все сразу, — продолжал он, — нас может разодрать на куски.

— Согласен, — сказал я.

— С другой стороны, это место мне не нравится.

Я кивнул, и мы продолжали ехать вперед, пока силиконовая равнина не кончилась, и голый камень не лег перед нами.

— Что ты делаешь сейчас? — отважился я.

— Теперь у нас есть небо, так что я попытаюсь сделать что-нибудь с равниной, — сказал он.

И каменистая поверхность превратилась в булыжники. Под булыжниками проглядывала голая черная земля. Еще немного погодя земли стало больше, камней — меньше. В конце концов, я увидел клочки зелени. Сначала немного, но трава была очень и очень зеленой, такой я никогда не видел на той Земле, которую знал.

Скоро травы стало много.

Через некоторое время на нашем пути стали попадаться отдельные деревья.

Затем лес.

И что за лес!

Я никогда еще не видел таких деревьев, могучих и величественных

— глубокого сочного зеленого цвета с каплями золота. Они возвышались, они парили. Они были огромны. Сосны, дубы, клены и множество других деревьев, названий которых я не мог распознать. Меж ними шелестел ветерок с фантастическим, нежным запахом. Я приспустил стекло и лишь только вдохнул пару раз, как решил открыть стекло совсем.

— Лес Ардена [7] , — сказал человек, который был моим братом, и я знал, что он прав, и я и любил его, и завидовал одновременно его мудрости и знанию.

— Брат, — сказал я. — Ты делаешь все правильно. Лучше, чем я этого ожидал. Спасибо тебе.

Мои слова привели его в некоторое смущение. Словно до сих пор он никогда не слышал от родни ни одного хорошего слова…

— Я делаю все, что в моих силах, — ответил он. — И обещаю тебе, что так будет всегда. Взгляни только! Теперь у нас есть и небо, и лес! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Мы прошли больше половины пути, и ничто не остановило нас по-настоящему. Я думаю, нам здорово везет. Ты дашь мне Регентство?

— Да, — сказал я, не понимая, что это могло значить, но согласный пожаловать его, если это в моей власти.

Он кивнул и сказал:

— С тобой полный порядок.

Он был маленьким стукачом и убийцей, который, как я вспомнил, вечно против чего-то бунтовал. Наши родители пытались приструнить его в прошлом, но как помнится, без особого успеха. И, вместе с тем, я вдруг осознал, что у нас с ним — одни предки, такого чувства не было между мной и Эриком, мной и Флори, мной и Кэйном, Блейсом и Фионой. И с другими, вероятно — тоже. Да, я помнил, я знал наверняка: такого не было.

Мы двигались по грязной утрамбованной дороге под соборными сводами гигантских деревьев. Казалось, она тянулась так всегда и везде. Я чувствовал себя в безопасности. Испуганный олень или удивленная лиса пересекали дорогу или останавливались на обочине. Кое-где путь был помечен отпечатками копыт. Солнечный свет изредка проникал сквозь листья золотыми струнами какого-то музыкального инструмента. Влажный ветерок тек разговором живых существ. Я понял, что знаю это место, что в прошлом не раз ездил верхом по этой дороге. Я проезжал верхом через Лес Ардена, гулял по нему, охотился здесь, валялся на спине под крышей его толстых ветвей, закинув руки за голову и глядя в небо. Я взбирался по веткам гигантов и смотрел на зеленый мир, бурлящий, постоянно меняющийся.

— Люблю я эти места, — сказал я, не сообразив, что говорю вслух, и Рэндом откликнулся:

— Ты всегда любил, — в голосе его проскользнула нотка удивления.

Но, может, мне показалось.

Затем вдалеке я услышал звук и понял, что прогремел охотничий рог.

— Прибавь скорость, — внезапно сказал Рэндом. — Похоже, это рог Джулиэна.

Я повиновался.

Звук рога прозвучал еще раз, ближе.

— Его проклятые гончие растерзают автомобиль на кусочки, а его птицы выклюют нам глаза! — сказал Рэндом. — Надо же было так влипнуть. За чем бы он сейчас ни охотился, я знаю — он с радостью бросит любую дичь ради такой добычи, как два его брата.

— Живи сам и дай жить другим — вот моя философия на сегодня, — заметил я.

Рэндом хихикнул.

— Что за странное настроение! Держу пари, оно продлится целых пять минут!

Затем звук рога послышался еще ближе, и он бросил:

— Проклятье!

Спидометр причудливыми руническими цифрами показывал семьдесят пять, но мчать быстрее по такой дороге я боялся.

А рог звучал снова, теперь намного ближе — три долгих протяжных звука, и слева невдалеке я услышал лай гончих.