— Мне не хочется есть.

— Даже не попробуешь? Ты почти ничего не ела за обедом и, наверное, голодна. Можно мне войти? Только на минутку.

— Входи.

Кэти снова села на кровать. Мать поставила стакан молока и тарелку с булочками на прикроватную тумбочку. Булочки были еще теплые, от них головокружительно пахло шоколадом. Кэти не могла припомнить, когда мама последний раз предлагала ей что-нибудь подобное. Обычно бывало наоборот. Однако теперь у нее было разбито сердце, и мама сидела на ее широкой кровати с озабоченным выражением лица.

— Тебе сейчас лучше?

— Нет. — Не глядя на тарелку, Кэти протянула руку и взяла одну булочку.

— Я вижу, как ты расстроена.

— Да.

— Я понимаю, что ты сердишься на Лайзу за ее ложь, но, может быть, дело не только в этом?

— А в чем, например? — Кэти отломила краешек булочки и сунула в рот, чувствуя закипающие слезы.

— Я не знаю, детка. Потому и спрашиваю. У меня впечатление, что ты что-то скрываешь от меня. Не хочешь ли ты о чем-нибудь спросить?

Кэти не понимала, к чему клонит мама.

— Нет.

— Кэтикинс, я не хочу, чтобы у нас были друг от друга секреты. Так не должно быть между матерью и дочерью, которые любят друг друга. Мы с тобой самые близкие люди.

Мама не называла ее Кэтикинс с тех пор, как полтора года назад у нее начались менструации. Мама купила ей коробку с марлевыми прокладками и эластичный пояс, который носят на талии, чтобы прокладка оставалась на месте. Демонстрируя, как нужно закладывать эту длинную марлевую прокладку в пояс, мама пребывала в таком нервном напряжении, что Кэти решила не задавать никаких лишних вопросов.

Мать между тем продолжала говорить тем же ласковым тоном:

— Я чувствую, что ты что-то скрываешь.

— Я ничего не скрываю. — Кэти разломила оставшуюся булочку пополам и половинку сунула в рот.

— Ты знаешь, что я всегда буду тебя любить, что бы ты ни сделала.

Кэти изумленно подняла на нее глаза.

— Мама, я ничего не сделала! Я не понимаю, о чем ты.

— Тогда в чем дело? Я хочу, чтобы ты была со мной абсолютно честной. Что бы ты мне ни рассказала, это никогда не выйдет из стен этой комнаты.

Кэти молчала, уставясь в пол. На самом деле она ничего не скрывала, но кое-что ее серьезно беспокоило. Она знала, что мама может дать ей хороший совет, но не была уверена в том, что может ей полностью довериться.

— Ты расскажешь папе.

— Нет, не расскажу. Если только это не связано с твоим здоровьем или безопасностью. Короче говоря, это останется между нами.

— Это не связано со мной.

— Тогда с кем? С Лайзой? Она сказала что-нибудь гадкое о твоем весе?

— Не-ет. — Только два слога. Что-то гадкое о ее весе? Какую именно гадость имела в виду мама? Она ведь всегда говорила о внутренней красоте.

— Но это имеет отношение к ней?

— Ну да.

— Ее мама стала еще больше пить?

Кэти отрицательно покачала головой, избегая взгляда матери.

— Просто я беспокоюсь за нее.

— И что же тебя беспокоит?

Кэти поклялась себе никогда не говорить об этом. Представляя себе, как заставит Лайзу признаться, она видела перед собой их обеих, как раньше полночи сидящих без сна и разговаривающих по душам. Они заколют волосы и смажут лица кремом. И она деликатно поможет Лайзе понять пагубность ее поведения и направит ее на путь истинный.

Мама внимательно всматривалась в ее лицо.

— Не понимаю, что могло произойти с Лайзой, о чем ты стыдишься мне сказать.

Кэти почувствовала себя меж двух огней, разрываясь между своей преданностью лучшей подруге и желанием броситься в объятия матери.

— Я обещала не рассказывать.

— Это связано с тем, что Лайза трогает себя?

— Трогает себя чем?

Она увидела, как мама переменилась в лице.

— О Боже, она позволяет Таю Эддингсу делать это с собой?! — воскликнула мать. Кэти почувствовала, как на верхней губе у нее появилась капелька пота. — Скажи мне.

Кэти что-то пробормотала в ответ, стараясь, чтобы это прозвучало как можно неразборчивее, чтобы не лгать матери.

— Говори.

— Она позволяла ему трогать свою грудь и класть руку… — Последнее слово у нее просто язык не поворачивался сказать.

— Куда?

— Вниз.

Ливия посмотрела на нее с ужасом.

— Это она тебе сказала? — Кэти пожала одним плечом. — Ты совершенно уверена?

Кэти ничего не сказала, но сделала движение ртом, означающее, что да. В конце концов она прочла об этом собственными глазами.