— Считай, что у меня на глазах, — хмуро ответил Бугаев. — Только постучал…

— Машину-то будем смотреть?

— Для этого и приехали, — вздохнул Семен и отозвал в коридор соседку. Спросил: — Нина Васильевна, где Шарымовы хранят ключ от гаража?

— Ой, да разве ж я знаю? У Верочки бы спросить, так она не в себе. Меня не узнаёт…

Семён прошёл в спальню, огляделся. Пиджак Шарымова валялся рядом с чемоданом на кровати. Капитан осмотрел карманы. Вытащил ключи от машины на красивом брелоке из слоновой кости — маленький плоский будда таращил красные пронзительные глазки. Большущий хитроумный ключ от гаража он нашёл на гвозде у дверей в первую комнату.

У лифта они столкнулись со следователем прокуратуры.

— Наши уже там! — кивнул Бугаев на дверь. — Самоубийство. Я сейчас займусь автомобилем Шарымова. Корнилов подозревает, что именно он взломал дачу Горина.

На улице Бугаев вздохнул полной грудью. Даже здесь, в этом мрачном дворе-колодце, дышалось легче, чем в квартире.

Иван Иванович и шофёр Коля вылезли из машины, смотрели на капитана вопрошающе.

Семён устало махнул рукой.

— Что, несчастье? — спросил эксперт. — Опоздали?

Бугаев только пожал плечами. Подумал: «Опоздали? А если бы приехали на час, на два раньше, что бы изменилось?» Сказал:

— Тут надолго опоздали. И не мы с вами. Этот Шарымов застрелился…

— Понятно, — пробормотал Коршунов.

— Где твои понятые? — спросил Бугаев, обернувшись к Лебедеву.

— Во втором дворе. На лавочке сидят.

Около железного, изрядно помятого гаража уже толпились люди, тихо переговаривались, что-то выспрашивали у понятых — пожилого, при полном параде — в тёмном пиджаке и галстуке — мужчины, чем-то напоминавшего Бывалова из «Волги-Волги», и крашеной тусклой блондинки неопределённых лет.

«И как это люди чужую беду чуют? — невесело подумал Бугаев. — Ведь никому ничего не сказали — попросили только понятых подойти к гаражу, а вот уж и толпа собралась».

В гараже стояли болотного цвета «Жигули» Бугаев осмотрел ветровое стекло. Оно рябило от больших и маленьких пятнышек так обычно бывает после загородных поездок, особенно на приличной скорости. Сотни жуков и мошек находят себе смерть, разбившись о стекло. Да и вся машина была пыльной, колпаки на колёсах запачканы засохшей глиной.

— Иван Иванович! — попросил Бугаев эксперта, снимавшего колёса с «Жигулей». — Вы возьмите на пробу грязь с подкрылков.

— Сам знаю, — огрызнулся Коршунов. — Если ты, Сеня, такой умный, зачем меня с собой берёшь?

Бугаев открыл дверцу, сел на место водителя. Несколько минут сидел молча. Осматривался. Выстрел, прогремевший в квартире Шарымовых, всё ещё отдавался у него в ушах. Семён недовольно поднёс руку к уху, словно хотел избавиться от этого звона. «Могут быть сюрпризы», — снова вспомнил он слова Корнилова. «Вот так сюрпризы, — подумал он. — Сейчас Иван Иванович снимет с „Жигулей“ колёса, поедет в управление, сделает прокатку протекторов, сравнит с теми слепками, что взяли около дачи Горина, и всё сразу станет на свои места…» Бугаев не сомневался, что именно Шарымов побывал у Гориных. А значит… Он вдруг так явственно услышал любимую фразу своего шефа: «А это пока ещё ничего не значит, это ещё доказать надобно!» — что невольно улыбнулся.

Он открыл крышку ящичка, именуемого всеми автомобилистами почему-то «бардачком», и первое, что увидел, — надорванный блок сигарет «Филипп Моррис». Бугаев открыл пепельницу — в ней тоже были окурки. Он осторожно вынул несколько штук, завернул в бумагу и положил в карман.

Но что же произошло между мужем и женой Шарымовыми? Обычная семейная ссора — и только? А застрелился он после того, как услышал, что пришла милиция?..

Скорее всего так. Если бы все семейные ссоры заканчивались самоубийством, народонаселение сильно поубавилось бы.

Семён невольно подумал о Шарымове с уважением. Наделал дел — так хоть хватило решимости самому их закончить. Но при чём здесь жена? Чем оправдать такую жестокость — застрелиться у неё на глазах?

Отправив Коршунова в управление исследовать окурки и сравнивать протекторы шин, Бугаев снова поднялся в шестьдесят третью квартиру. Труп Шарымова уже увезла «скорая». Следователь прокуратуры Кондрашов о чём-то тихо беседовал с Ниной Васильевной в первой комнате. Дверь в спальню была закрыта. Увидев Бугаева, он поднялся ему навстречу и, легонько обняв за плечи, увлёк за собой в коридор. Вид у него был озабоченный.

— Шарымову допрашивать сейчас бесполезно, — вполголоса сказал он Семёну. — Да и нельзя. Врач с ней занимается. Соседка позвонила её матери. Вот-вот должна приехать. Отложим беседы на вечер. Вы останьтесь, скоро придут с работы другие соседи, а я поеду.

Бугаев промолчал. Он и сам знал, что дел у него здесь хватит.

— Да-а, коллега, — нахмурившись и многозначительно покачав головой, сказал Кондрашов. — Какая-то фатальная история.

— Кошмар! — поддакнул ему Семён, но Кондрашов почему-то посмотрел на капитана подозрительно, замолк и, вяло пожав ему руку, ушёл.