Триш, заметившая, что Эмма пьет вино гораздо быстрее обычного, наблюдала за подругой со смешанным чувством жалости и любопытства. Уиллоу, похоже, тоже за ней наблюдала, потому что протянула мужу свой, еще наполовину полный бокал и с нажимом произнесла:

– Не приставай, Том, лучше добавь мне тоже.

Он с удивлением посмотрел на нее, а потом бесцеремонно перевел взгляд на Эмму.

– Все нормально, Том. Никакого секрета тут нет. Мне просто не хочется об этом говорить. Хэл валяет сейчас дурака, а я еще не решила, как к этому отнестись.

Вот черт, подумала Триш. Я так волновалась из-за Шарлотты, что даже не заметила, как расстроена Эмма. Не удивительно, что на детской площадке Хэл вел себя так вызывающе. Наверное, ждал, что я вот-вот накинусь на него за его штучки.

– Я затронул больную тему, да, Эм? – сказал Том. – Извини!

– Самую что ни на есть, Том, но ты не переживай – я справлюсь. В конце концов, мы провели вместе три славных года, и нам было весело. Немногим удается больше или хотя бы столько же. И вообще, это ничто, по сравнению с тем, что сейчас испытывает Триш.

– Да, – согласилась Уиллоу, высокая, стильная женщина с гладкой шапочкой темно-рыжих волос и изумительна просто одетая. – Наверное, словами это не выразить, Триш. Шарлотта Уэблок, она ведь твоя крестница, да?

– Нет. Двоюродная племянница. Формально – дальняя родственница, но по сути… Она… она очень много для меня значит.

– Ужасно! Том сказал, что с момента ее исчезновения новостей не было.

– Никаких, – подтвердила Триш, сожалея, что позволила себе весь день мечтать о том, как было бы здорово, если бы в уютном доме Уортов ее встретили хорошими новостями о Шарлотте, которые полиция держит в тайне от всех остальных. Это было глупо: разочарование казалось особенно жестоким. – И я не понимаю, как такое может быть, когда прошло уже столько времени. А ты что думаешь, Том?

– Трудное дело, Триш. Если судить по предыдущим делам, маловероятно, что она еще жива, но и такое бывало. Ты знаешь, что они обходят дом за домом вокруг парка?

– Нет, не знаю, – ответила Триш. – У меня нет контактов с полицией, а звонить бедной Антонии, чтобы только узнать новости, я не могу. Сегодня днем мы с ней разговаривали, и она сказала, что всех известных педофилов в районе проверили и все они вне подозрений. Зачем же они снова обходят жителей?

– Видимо, твоя кузина сообщила, что Шарлотта непоседлива и быстро начинает скучать, и текущая версия, насколько я понял, такова: так как детская площадка была переполнена, а очередь на горку – слишком длинна, девочке надоело ждать, она ушла с площадки и потерялась.

– И что дальше? – спросила Уиллоу, когда они перешли в столовую и уселись за стол.

Том пожал плечами:

– Кто знает?

– Обход домов что-нибудь дал? – спросила Триш.

– К тому времени, как я ушел из офиса, – ничего. Я специально поинтересовался, потому что знал: тебе это важно.

– Как это мило с твоей стороны, Том. – Триш вспомнила о предположении, которое она сама высказала Хэлу, и задумалась, не потому ли она и все остальные впали в такую панику, что просмотрели нечто очевидное. – Ты не знаешь, что, по их мнению, произошло с Шарлоттой, когда она ушла с площадки, если ушла?

– Только в общих чертах. Они полагают, что она могла выбежать на дорогу и попасть под машину. Проверили все несчастные случаи.

– Но все равно – это середина оживленного субботнего дня. Неужели у подобного происшествия на дороге не оказалось бы свидетелей? – поинтересовалась Уиллоу.

– Да, это первое, что приходит на ум. В настоящее время прорабатывается версия, что она забрела в глубину парка и ее кто-то похитил так незаметно, что никто не обратил внимания.

– Вероятно, на машине? – И снова вопрос задала Уиллоу.

– Возможно, Уилл. Поэтому опрашивают всех, кто живет или работает по периметру парка. И разумеется, изучают все пленки из камер наблюдения. Там вокруг множество камер, и, как я понял, все записи изъяты.

– Похоже, они больше не подозревают няню, – сказала Эмма, явно думая о своем тесте на полиграфе.

Том собрал суповые тарелки и поднялся.

– Скажем так, подозрения не сняты ни с кого.

– То есть ни с няни, ни с отчима, – продолжала Эмма, словно понимала, как трудно Триш поддерживать разговор на эту тему и насколько в то же время ей хочется знать все, что Том может рассказать им о полицейском расследовании. Он не ответил, только слегка улыбнулся и понес суповые тарелки на кухню.

– Бедная твоя кузина, – сказала Уиллоу, глядя на Триш. – Какие муки она должна испытывать, гадая, не участвовал ли в этом ее друг, и вспоминая, не пропустила ли она какие-либо признаки этого, намеки на то, что он вредил девочке или обижал ее.

Триш подумала о синяках, но ничего не сказала.

– Должно быть, она оценивает свое прошлое счастье с ним и то, что он мог сделать с ее ребенком, и осознает, что это две несопоставимые вещи.

– Полегче, Уилл, – сказал Том, возвращаясь и беря бутылку с вином. – Нет никаких доказательств, что он когда-либо делал что-то подобное.