Шрифт:
– Чепуха! Я подразнил ее, как всегда их дразнил. Это только шло им на пользу.
– Но не Николетте. Говорю тебе, ты ее напугал. Вот твой завтрак. Ешь, пока горячий. – Она нажала на педаль мусорного ведра и смахнула туда содержимое второй тарелки.
– Ты что, не будешь? – в полном недоумении спросил Гарольд.
– Нет. Я уезжаю.
– Рени… Рени! В чем дело? Что это сегодня утром с тобой творится, женщина? Ты сошла с ума. Рени, вернись!
Она закрыла дверь, словно отсекая его голос, и направилась к станции. Она найдет Николетту, она как-нибудь да найдет ее и тогда заставит сказать правду.
Глава двадцать восьмая
Триш встала перед зеркалом и, надев парик, убедилась, что ни одна из ее собственных черных острых прядок не торчит из-под пожелтевших, конского волоса буклей. Пока она поправляла парик, рукава ее черной мантии свисали с рук наподобие крыльев, а полоски у горла сияли хрусткой, как на разрезе у редиски, белизной. Краткое изложение дела лежало рядом, аккуратно перевязанное узкой розовой тесьмой. Она знала его досконально и, полностью уверенная в том, что закон на их стороне, не могла дождаться начала процесса.
– Привет, Триш! Как хорошо, что ты вернулась! Как ты? – раздался дружелюбный голос одной из королевских адвокатов, чье отражение мелькнуло в зеркале позади Триш. Она обернулась, чтобы убедиться в ее реальности.
– Прекрасно, Джина! Спасибо.
– О твоей книге рассказывают потрясающие вещи. Когда она выходит?
– Не раньше следующей весны.
– Как долго! Очень жаль.
– Да, конечно. Она тяжело мне далась, но теперь все позади, и я снова могу вернуться к прежней жизни.
– Это хорошо. Что у тебя сегодня?
– Дело Джорджа Хэнтона в пятом зале.
– А, знаю. Рассчитываете выиграть?
– Разумеется. – Триш продолжала улыбаться. Она ничего не могла с собой поделать. Даже теперь, по прошествии пяти месяцев, на протяжении которых медленно росла ее уверенность в своих чувствах к Джорджу, возможность произнести его имя вслух при других людях наполняла Триш радостным теплом.
– Мне пора, – сказала Джина. – Удачи!
– Спасибо. И тебе! Увидимся потом в столовой?
– Да.
Молодой королевский адвокат ушла. Захлопнув черную жестяную коробку, в которой хранился парик, Триш бросила последний взгляд на свое отражение и пошла за необходимыми бумагами. Выходя следом за Джиной из гардеробной, Триш с удовольствием слушала шуршание своей мантии и постукивание каблуков. Тело легко повиновалось ей, а голова работала с долгожданной независимостью от чувств. Джордж делал все возможное и невозможное, пытаясь откормить ее, но она сопротивлялась и пока еще не набрала ни одной лишней унции жира.
Покидая убежище гардеробной, чтобы впервые за много месяцев появиться в суде, Триш на мгновение ощутила тревогу. Нет, все будет хорошо! Это ее работа, и она умеет ее делать. Расслабившись, она сбежала вниз по широкой лестнице в длинный, идущий вдоль судебных залов коридор, в котором шумной толпой собрались адвокаты, их клиенты и свидетели с обеих сторон.
– Триш, – окликнул знакомый, повелительный голос.
При звуке его все мышцы Триш внезапно одеревенели, и ей пришлось напомнить себе, что нужно сделать вдох. Она с ужасом осознала, насколько призрачна граница между ее нынешней свободой и тем злом и презрением, что так долго опутывали ее, словно паутина. Она посмотрела на часы. До начала процесса еще пятнадцать минут. Она медленно повернулась, улыбаясь:
– Антония. Доброе утро. Что ты здесь делаешь?
– Не притворяйся, что не знаешь. Должно быть, вы все держите меня за полную дуру. Замышляете за моей спиной отнять у меня Шарлотту.
– Я никогда не считала тебя дурой, просто не ожидала тебя здесь увидеть, вот и все.
– Как тебе прекрасно известно, я здесь потому, что ты убедила Бена попытаться войти в жизнь Шарлотты. Разве не ты его представляешь?
Триш покачала головой, радуясь, что парик и мантия создают некую дистанцию между ней и Антонией.
– Нет. Я знала, что он предпринимает, и помогла ему всем, чем смогла. Но я с ним не работаю и не знала, что слушание назначено на сегодняшнее утро.
– Ты знаешь, что случится, если он выиграет, да?
Да, знаю, подумала Триш, рядом с Шарлоттой будет человек, который обезопасит ее от твоих новых коварных игр. Жаль, что мне не удалось доискаться, как тебе все это удалось, кто такие «Сью и Сэмми» и как ты убедила их молчать о своем плане. Но ты должна была понять, что мы не оставим маленького ребенка навсегда с женщиной, которая способна так поступить со своей дочерью.
– Если вы ее заберете, – прошипела Антония, – ее воспитает эта идиотка американка, которая даже не может иметь собственных детей и вынуждена воровать чужих.
– Она не такая уж плохая, – сказала Триш, уважение которой к Белле увеличивалось с каждой новой встречей и перерастало в настоящую симпатию. – И она очень тебе сочувствует. Возможно, общаясь с ней из-за Шарлотты, ты сама это увидишь.
Неприязнь в глазах Антонии вспыхнула сильнее, на скулах заходили желваки, после чего губы раздвинулись в какую-то клоунскую гримасу.