8. Строку 6 Хэшан-гун комментирует следующим образом: «Пусть даже имеется собственное разумение – его надо скрывать, не следует его блеском смущать людей». Дэцин, соглашаясь с этим толкованием, замечает, что мудрец «светит внутренним светом» и потому кажется «как бы помраченным». О понятии «свечение» см. примеч. к гл. LII. В русских переводах данное понятие передается словами «умеряет» (Е. А. Торчинов), «смягчает свой свет» (И. И. Семененко). Тем не менее русское «смиряет» и семантически, и по своему культурному подтексту наиболее близко китайскому понятию хэ.

9. Слово «неуловимое» в начале 8-й строки в древних словарях трактуется как просто «отсутствующее». Си Тун толкует его как «незримое». Ему приписывают также значение «глубокое». Конец той же строки в версии Хэшан-гуна гласит: «кажется, будто существует», в версии Ван Би: «кажется, временами существует». В ряде списков говорится просто «вечно существует». Принятый здесь вариант встречается в списке «Дао дэ цзина» из Дуньхуана.

10. Знак сян(образ) в 10-й строке, которому позднейшие комментаторы единодушно приписывают значение «подобный», «как будто», понимался в древности как нечто «вдруг увиденное», то есть некий первообраз. Согласно ученому сунской эпохи Ван Аньши, он обозначает «начало существования формы». Термин сянзанимает важное место в «Книге Перемен», где один раз он определяется просто как «то, что видно». В западных переводах ему обычно соответствуют слова «образ», «символ», «форма». Некоторые западные переводчики, в частности А. Уэйли, Я. Дуйвендак, И. С. Лисевич, все-таки усматривают здесь сообщение о «невещественном образе», но их позиция не имеет широкой поддержки среди специалистов. Для китайских комментаторов выражение «как будто» – не признак сомнения, но по-своему устойчивое и четкое определение реальности, которая столь же внутренне определенна, насколько неопределенным остается ее внешний образ. Подробнее об этом понятии см. с. 34–35 наст. изд.

11. Верховный Владыка ( ди) – имя верховного божества, восходящее к эпохе Шан.

12. В этой главе рифмуются строки 1 – 3, 5 – 7, 8 – 10.

Глава содержит деликатные, требующие тщательного продумывания суждения о природе Великого Пути как вечнопреемственности отсутствующего. В ней обозначен ряд фундаментальных положений феноменологии дао. Путь как онтологическая первичность и деятельная беспредметность, его «прикровенность» и свойство предшествовать всему сущему, его уподобление «пыли» микровосприятий бодрствующего духа (ср. понятие «множества утонченностей» в гл. I) и, наконец, «великое сомнение», сопутствующее моменту самопознания беспредметного духа, который предопределяет, не переходя в него, мир культуры. Название, данное этой главе Хэшан-гуном – «Без истока», – заставляет вспомнить попытки современной философии преодолеть метафизику «первоначала», «субстанции» или «истинно-сущего».

Ван Би комментирует эту главу в патетических словах, звучащих как панегирик «вечно иному»: «Тот, кто управляет семьей только как семьей, не достигнет полноты семьи. Тот, кто управляет государством только как государством, не достигнет полноты государства. Тот, кто напрягает силы при переноске тяжестей, не умеет использовать свои силы. Даже если человек знает, как управлять вещами, но не знает принципа ( дао) использования сразу двух начал, он не обретет целостности. Земля наполняет жизнью все формы, но если она не будет следовать Небу, она не приведет к завершению свой покой. Небо – это образ семени сущего, но, если не будет следовать Пути, оно не сбережет свое семя. Когда пользуются пустотой, ее не могут исчерпать. Эта неисчерпаемость есть поистине предел. Форма ее велика, а никого не обременяет. Деяния ее величественны, а переполнить ее не могут. Притупляет острые края, а ущерба не наносит. Развязывает узлы, а усилий не прилагает. Смиряет сияние, а тело не пачкает. Сливается с пылью, а подлинности не теряет. Небо принимает ее образ, полнота жизни ( дэ) не может ее превзойти, Небо и Земля не могут ее достичь. Разве не предшествует она Верховному Владыке?»

Средневековый ученый-даос Ли Жун, следуя отождествлению «пустоты» с «серединой», истолковывает смысл данной главы в следующих словах: «Путь середины и согласия не пуст и не полон, не наличествует и не отсутствует, но превосходит и то, и другое. Лао-цзы употребил лекарство “Пути Середины”, чтобы искоренить болезни двух крайностей!. Когда болезнь проходит, лекарство выбрасывают; когда от крайностей отходят, забывают о Середине и приходят к Великому Отсутствию».

Хуан Чжэньжэнь: «Как сказать ( дао) об этой истине ( дао)? Существует прежде Неба и Земли, смешивается с пределом пустоты и отсутствия. Такова сокровенная утонченность Пути. Это не более чем первозданный хаос, не вышедший наружу, великая цельность, еще не потерпевшая ущерба, чистая пустота Единого Дыхания – и не более того».

Цзян Шэн: «Кажется, что он существует прежде Верховного Владыки. Из этого явствует, что Лао-цзы сам говорит о своем происхождении, сам свидетельствует о своем совершенстве и сам рисует свой образ. И картина эта живая, точно дракон является взору. Здесь говорится: “как будто”, “вроде бы”, “кажется” – так дракон то появится, то скроется, в разное время покажет то рога, то когти, давая понять людям, что он – безмерен».

1. Человечность –фундаментальное понятие конфуцианской этики, мера всех добродетелей. Китайские комментаторы понимают отсутствие «человечности» у Неба и Земли как отсутствие особой симпатии к чему бы то ни было и как безупречное следование «таковости сущего». Это мнение развивает, в частности, У Чэн: «Совершенство Неба и Земли есть великая всеобщность, и она не имеет никаких личных пристрастий. В отношении вещей оно полагается на то, что они сами рождаются и превращаются. Так же относится к народу и премудрый человек».

2. Соломенные собаки –имеются в виду изготовленные из соломы чучела собак, которые с надлежащим почтением приносили в жертву духам, а по окончании церемонии выбрасывали за ненадобностью. Лао-цзы, при всей его неприязни к «людским делам» и недоверии к житейским формальностям, не мог освободиться от мысли, что мир устроен по законам ритуала.

3. Китайские комментаторы понимают образ кузнечных мехов как аллегорию «таковости» бытия.

4. Заключительный знак в строке 7 ( цюй) означает буквально «сжиматься», «сходить на нет». Он рифмуется с последним словом 8-й строки ( чу).