Декабрьский день был холодным и хмурым. Голые ветви парковых деревьев гнулись под напором восточного ветра, а вдали, на северных склонах долины, заунывно шумел сосновый лес. По низкому, придавленному к земле небу торопливо ползли тяжелые тучи.

Хранители собирались уйти наутро, но Элронд посоветовал им выступить вечером и пробираться под прикрытием ночной темноты, пока они не уйдут далеко от Раздола.

— У Саурона, — сказал он, — много прислужников — четвероногих, двуногих и даже крылатых. Назгулы наверняка уже вернулись к хозяину, так что он знает об их поражении и его терзает ядовитая ярость. На север, конечно же, посланы соглядатаи. Птицы, как известно, летают быстро, поэтому берегитесь ясного неба!

Хранители взяли с собою в дорогу только легкое военное снаряжение — их главным оружием была скрытность. У Арагорна, скитальца пограничного Глухоманья, под выцветшим буровато-зеленым плащом висел на поясе возрожденный Андрил — другого оружия он брать не стал. У Боромира был меч, напоминающий Андрил — тоже из Нуменора, но не такой прославленный, — легкий щит и рог на перевязи. Он протрубил в рог, и над притихшей долиной раскатилось могучее бархатистое эхо, заглушившее рокот отдаленного водопада, журчание реки внизу под обрывом и свист ветра в обнаженных ветвях.

— Да рассеются союзники проклятого Саурона! — воскликнул гондорец, опуская рог.

— А теперь спрячь свой рог, Боромир. Он не скоро понадобится тебе еще раз, — веско сказал Боромиру Элронд. — Надеюсь, ты и сам понимаешь — почему?

— Понимаю, конечно, — ответил Боромир. — И в пути я готов таиться от шпионов. Но начинать поход по-воровски, крадучись, мне не позволяет воинская гордость.

Гимли, единственный из Отряда Хранителей, открыто облачился в кольчужную рубаху, а за пояс он заткнул боевой топор. У Леголаса был лук, колчан со стрелами и прикрепленный к поясу длинный кинжал; у Фродо — Терн (про кольчугу Торина он решил не говорить своим спутникам); у остальных хоббитов — мечи из Могильника. Гэндальф взял свой Магический Жезл и меч Яррист, изготовленный эльфами.

Элронд дал им теплую одежду — куртки и плащи, подбитые мехом; провизию, запасную одежду и одеяла они погрузили на пони — это был тот самый престарелый пони, с которым они удирали из Пригорья.

Но теперь его трудно было узнать: он казался помолодевшим лет на пятнадцать. Сэм настоял, чтобы в новое путешествие взяли их верного старого помощника, сказав, что Билл (так он звал пони) зачахнет, если останется в Раздоле.

— Это ж до изумления умная скотинка. Проживи мы тут месяца на два подольше, и он заговорил бы, — объявил Сэм. — Да он и без слов сумел объяснить мне — не хуже, чем Перегрин Владыке Раздола, — что, если его не заключат под стражу, он все одно побежит за нами.

В самом деле, тяжело нагруженный Билл, судя по его довольному виду, с легким сердцем отправлялся в поход — не то что другие спутники Фродо, которых томили тяжкие предчувствия, хотя уходили они налегке.

Распростившись с эльфами в Каминном зале. Хранители вышли на восточную веранду и теперь ждали задержавшегося Гэндальфа. С востока подползли студеные сумерки; теплые отсветы каминного пламени золотили окна Замка. Бильбо, зябко кутаясь в плащ, стоял рядом с Фродо и грустно молчал. Арагорн понуро сидел на ступеньках — лишь Элронд догадывался, какие мысли одолевали бесстрашного странника Глухоманья. Сэм, почесывая Биллу лоб, бездумно смотрел в пустоту — туда, где под обрывом, на каменных перекатах, глухо рычал бесноватый Бруинен.

— Билл, дружище, — пробормотал он, — по-моему, зря ты с нами связался. Жил бы себе здесь и горюшка не знал… жевал бы душистое раздольское сено… а там, глядишь, пришла бы весна… — Но Билл ничего не ответил хоббиту.

Сэм поправил вещевой мешок и принялся вспоминать, все ли он взял: котелки, чтоб готовить на привалах еду (Мудрые-то, они про это не думают), коробочку с солью (никто ведь не позаботится), хоббитанский табак (эх, мал запасец!), несколько пар шерстяных носков (главное в дороге — теплые ноги) и разные мелочи, забытые Фродо, но аккуратно собранные заботливым Сэмом, чтобы, когда они вдруг понадобятся, вручить их с торжественной гордостью хозяину (как так забыли — а Сэм-то на что?). Ну, кажется, ничего не упустил…

— А веревка-то? — неожиданно припомнил он. — Эх, растяпа, не взял веревку! И ведь я вчера еще себе говорил: «Сэм, обязательно захвати веревку, она наверняка понадобится в пути!» Наверняка. Но придется обойтись без веревки. Потому что где ее сейчас добудешь?

Вскоре на веранде появился Гэндальф, его сопровождал Владыка Раздола.

— Сегодня, — негромко проговорил Элронд, — Хранитель Кольца отправляется в дорогу — начинает Поход к Роковой горе. Выслушайте мое последнее напутствие. Он один отвечает за судьбу Кольца и, добровольно взяв на себя это бремя, не должен выбрасывать Кольцо в пути или отдавать его слугам Врага. Он может на время доверить Кольцо только Мудрецу из Совета Мудрых или другому Хранителю — только им! — да и то лишь в случае крайней нужды. Однако Хранители не связаны клятвой, ибо никто не способен предугадать, какие испытания ждут их в пути и по силам ли им дойти до конца. Помните — чем ближе вы подступите к Мордору, тем труднее вам будет отступить, а поэтому…

— Тот, кто отступает, страшась испытаний, зовется отступником, — перебил его Гимли.

— А тот, кто клянется, не испытав своих сил, и потом отступается от собственной клятвы, зовется клятвопреступником, — сказал Элронд. — Лучше уж удержаться от легкомысленных клятв.

— Клятва может укрепить слабого…

— Но может и сломить, — возразил Элронд. — Не надо загадывать далеко вперед. Идите, и да хранит вас наша благодарность! Пусть звезды ярко освещают ваш путь!

— Счастливо… счастливого пути! — крикнул Бильбо, запинаясь от волнения и знобкой дрожи. — Вряд ли ты сможешь вести дневник… Фродо, друг мой… но когда ты вернешься… а я уверен, что ты вернешься… ты поведаешь мне о своих приключениях, и я обязательно закончу Книгу… Только возвращайся поскорей! До свидания!