— Стоооой!

Вилы свистнули, распороли воздух, конь взял на дыбы. Всадник покачнулся, потерял равновесие. Зубцы проскребли мех, точно большой гребень, и уже в следующее мгновение северянин свалился в грязь. Он не успел встать, не успел даже отползти — бивни мамонта возвращались назад, набрав чудовищной силы. Раз! — и тело безумца взметнулось в воздух, будто оно вовсе ничего не весило. Тот лишь успел вскрикнуть, отлетев на добрых двадцать шагов, плашмя свалился в грязь. Арэн услышал противный хруст ломающихся костей и увидел короткую феерию алых брызг.

А мамонт уже нес вперед неудержимой смертоносной горой. Арэн что есть силы пришпорил коня, потянул поводья, уводя скакуна вправо. Вовремя — туша шла прямо на него, и дасириец в последний момент увернулся от хобота, нацеленного на него точно удав. Рука рванулась за спину, обнажила длинный клинок. Сталь придавала уверенности, тяжелый эфес обдал ладонь холодом. Развернув мерина, быстро окинул взглядом происходящее: северяне бросились врассыпную, стараясь держаться от мамонта на расстоянии. Зверь же, снова остановился, не зная за каким их всадников бросаться вдогонку. В Арэне родилась надежда — может удастся улизнуть, отделавшись малой кровью.

Мамонт снова затрубил, сотрясаясь всем телом, попятился, как бы для разгона и в следующее мгновение повернул в сторону. Арэн глазам своим не верил — откуда в такой громадине столько прыти? Эфратифские слоны был куда менее поворотливыми, да и пугались попадать в кольцо людей, если только их нарочно не тренировали. Мамонт же нес лбом вперед, точно таран. Северянин спрыгнул с коня, что совсем обезумел от страха и смрада и не поддавался узде. Смельчаку удалось отбежать на достаточное расстояние, чтоб избежать первого удара. Его односельчане спешили на выручку, дружно призывая Снежного в помощь. Арэн тоже не стоял на месте.

Что можно сделать с такой тушей, спрятанной за мехом и толстой шкурой? Дасириец постарался, чтоб конь прошел остаточно близко к мамонту. Проверить, так ли крепок этот мохнатый увалень. Слоновья шкура чувствительна, ткни только — и животное впадает в ярость. Прежде чем нанести удар, Арэн успел с сожалением помянуть навеки погребенный под камнями добротный лук.

Лезвие полоснуло мамонта по ноге, там, где на шерсти висели огромные куски засохшей грязи. Меч смахнул бурый клок, достал шкуру. Удар вышел слабым, но все-таки достиг цели. Мамонт снова ушел в сторону, на ходу поворачивая голову: из меха на Арэна поглядел налитый кровью глаз, под хоботом дрожала пенная борода.

— Он бешенный! — Заорал дасириец, уводя коня от нацеленных в их сторону бивней.

Мамонт увязался за ним. Конь плотно прижал к голове уши, с остервенением вцепился челюстями в удила. Арэн припал к самой гриве, правя только одной рукой. Оторвавшись от мамонта настолько, чтоб выиграть время для разворота, дасириец встретил тушу лицом. Мамонт упрямо пытался смахнуть назойливого всадника, продолжая размахивать бивнями из стороны в сторону. Изловчившись, Арэн хватанул его по хоботу. «Мохнатая гора» издала громогласный вопль боли, мех на хоботе стремительно краснел от густой темной крови.

В воздухе пропела острога. Тонкое древко с шипением вонзилось в горб, впилось в мамонта комариным жалом. Зверь отступил, размахивая раненой плотью — кровь полетела в стороны, щедро окропила дасирийца. Выиграв несколько мгновений, Арэн отъехал дальше, чтоб набрать разгон. Мамонт снова затрубил, в этот раз тише, неуклюже повернулся, тронув задом земляную насыпь. Бока его раздувались, только теперь являя костлявую плоть под мехом — подхватив бешенство животное истощалось неутолимой жаждой, неспособное найти себе пропитание, одурманенное лишь одним желанием.

На ум Арэну пришло только одно решение, возможно спасительное, но рискованное. Благо, туша развернулась и северяне не стояли столбами, и уже напирали на зверя со всех сторон, громко улюлюкая. Мамонт какое-то время топтался на месте, несчастный хобот висел плетью, едва ли не надвое раскроенный клинком. Арэн снова дал коню галопа, на скаку перехватил меч второй рукой и занося его над головой. Лезвие вытянулось горизонтальной смертоносной струной. Цель была близка, вонь с новой силой накрыла дасирийца.

Клинок запел и раскромсал тонкую кожу под коленями мамонта. Кожа, мясо, тугие нитки сухожилий — все поддались крепко заточенной стали. Удар пришелся таким сильным, что Арэна едва не выбило из седла, но дасирией удержался и, не мешкая, повернул обратно, перекладывая меч для удара по левой ноге.

Животное зашаталось, припало на раненную ногу. Пасть его, теперь вся взмыленная, родила то ли стон, то ли плачь. Северяне ликовали, но бдительности не утратили и не сближались с мамонтом, грозя ему вилами и острогами. Арэн тем временем, достиг новой цели и, собирая всю силу, снова чиркнул по сухожилиям. В этот раз остаться на коне не вышло — обратная сила утянула дасирийца, бросила оземь. Он покатился кубарем, едва не попав под тушу мамонта, который, потеряв возможность стоять на задних ногах, сел на землю, чтоб уже больше не подняться. Зверь отчаянно сопротивлялся, трубил и норовил поддеть бивнями всякого, но участь его была решена. Арэн вскочил на ноги, следуя ровно вдоль туши, чтоб ненароком не попасть под смертоносные костяные клинки мамонта. Воняло так, что становилось дурно, дасирийцу пришлось задержать дыхание, чтоб не закружилась голова. Остановился он у передних ног, скосив еще одну порцию мышц под коленями. Теперь, когда мохнатый увалень мог лишь беспомощно дергаться, не прекращая попыток подняться, можно было не спешить. Северяне, осмелев, объезжали мамонта сзади и кто чем кололи его в бока.