Утром, по дороге от отеля к погонщикам верблюдов, Иенсен купил банку бобов и сардины. Ингхэму было все равно — есть еду холодной или теплой, однако Иенсен разжег свою походную печку. Он пригласил погонщика разделить с ними трапезу, но тот вежливо отказался и извлек откуда-то собственную еду. Он также отказался от предложения Иенсена выпить букхах.

Перед тем как взяться за еду, погонщик немного почитал в отблесках печи из маленькой книжицы.

Глянув на погонщика, Иенсен сказал Ингхэму:

— Необходимо обладать воображением, чтобы получать удовольствие от выпивки. Вот, уселся со своим Кораном. Знаешь, они либо пьют как ненормальные, либо воротят нос… Как ты их называешь?

— Трезвенники, — подсказал Ингхэм. — Он не слишком-то дружелюбен, а?

— Может, он считает, что не сможет надуть меня, поскольку я немного понимаю по-арабски. Но у меня такое чувство, будто у него какое-то горе.

— Неужели? — Ингхэм представлял себе, что арабы всегда более или менее одинаковы и что никакие внешние события на них не влияют.

После ужина, который они ели из общего котелка, ложками, Иенсен и Ингхэм улеглись поверх одеял и закурили, повернув лица в направлении заката. Пальмовые деревья наполовину скрывали их. Между ними стояла бутылка букхах, для устойчивости зарытая поглубже в песок, чтобы не терять вертикального положения. Ингхэм пил в основном из фляги Иенсена с водой. Звезд на небе становилось все больше и больше, и они теперь походили на несметную россыпь бриллиантов. Не было слышно ни единого звука, только легкий шелест пальмовых листьев от дуновения ветерка.

В тот самый момент, когда Ингхэм собрался заговорить, он увидел падающую звезду, прочертившую длинную траекторию вниз по небу.

— Помнишь ночь, — начал Ингхэм, — недели три тому назад, когда я пришел к тебе домой в первый раз? Когда я уходил, то наткнулся на мертвого человека. На второй улице, сразу за поворотом. Он лежал в переулке.

— Неужели? — спросил Иенсен без особого удивления.

Ингхэм медленно продолжил:

— Я споткнулся об него, зажег спичку и увидел, что у него перерезано горло. Он уже успел остыть. Ты ничего об этом не слышал?

— Нет, не слышал.

— Как ты думаешь, что стало с телом? Ведь кто-то должен был забрать его оттуда.

Иенсен промолчал, в очередной раз прикладываясь к бутылке.

— О, первым делом кто-то завернул бы его во что-нибудь, чтобы спрятать. Затем арабы увезли бы тело подальше на осле и закопали бы где-нибудь в песке. Так всегда поступают, когда надо что-то спрятать или когда кого-то убьют. Прости меня, я на минутку. — Иенсен встал и исчез среди пальмовых деревьев.

Ингхэм положил руки под голову. Погонщик пристроился неподалеку возле одного из верблюдов, закутавшись в одежду, и, должно быть, уже уснул. Вряд ли он мог что-то слышать, к тому же он мог и не знать английского, но Ингхэму не нравилась его близость. Когда Иенсен вернулся, он поднялся на ноги.

— Давай немного прогуляемся, — предложил он ему.

Иенсен прихватил с собой фонарик. Когда они отошли от печки, совсем стемнело. Луч фонарика высвечивал перед ними песчаную зыбь. Ингхэм представил себе, что это горные хребты в несколько сотен футов высотой, а они с Иенсеном два великана, разгуливающие по Луне, или просто, будучи нормального размера, шагают по неизвестной планете, населенной лилипутами, для которых эти песочные зыби были горами. Они шли медленно, и оба то и дело оглядывались, выясняя, как далеко они находятся от пальмовой рощи. Деревья стали невидимыми, но раскаленная печь мерцала в темноте, словно искра.

Наконец Ингхэма прорвало:

— Меня пытались ограбить в моем бунгало несколько ночей тому назад.

— О? — как иногда это с ним бывало, истинно по-английски удивился Иенсен, поддевая мягкий песок ногой. — Что случилось?

— Я спал и проснулся оттого, что кто-то открыл дверь. Я забыл ее запереть на ночь. Кто-то собирался войти в бунгало. Я схватил свою пишущую машинку и запустил ею в незваного гостя что было сил. И угодил ему прямо в голову. — Ингхэм замолчал, Иенсен тоже не произнес ни слова. Они смотрели друг на друга, не видя лиц в темноте. Фонарь Иенсена освещал песок у них под ногами. — Вся беда в том, что я мог его убить. Мне кажется, что это был Абдулла. Помнишь, тот самый старик в тюрбане и красных штанах? Тот, что ограбил мою машину.

— Да, конечно, — осторожно сказал Иенсен, как бы ожидая, что он еще скажет.

— Понимаешь, я встал за стол, как только услышал, что кто-то входит в комнату. Затем схватил первое, что попало под руку, — мою пишущую машинку. Он вскрикнул и упал, а я запер дверь. Спустя пару минут я услышал, как пришли парни из отеля и унесли тело. — Последовала длинная пауза. Иенсен тоже молчал. — На следующее утро я спросил у одного из них, у Мокты, но он сказал, что ничего об этом не знает. Думаю, солгал. Видишь ли, я боюсь, что араб мертв и они его куда-то унесли и закопали. Готов поклясться, с того самого времени я больше не видел Абдуллу.