— Лучше… — произнесла она слабым голосом.

Я медленно заняла свое место на стуле.

— Мне послышалось, вы что-то сказали о волке.

— Да. Так я называю черную тварь, которая начинает глодать мои кости, как только ей предоставляется шанс. Обычно волк прячется по темным закоулкам, потому что боится вот этого. — Она указала на упаковку белых таблеток на столике у нее под рукой. — Но надолго их не хватает. Сейчас около двенадцати часов, и действие ослабевает. В такие минуты волк и вгрызается мне в загривок. К половине первого он успевает глубоко запустить клыки, и пытка продолжается до часу пополудни, когда я могу принять очередную таблетку и загнать его обратно в угол. Мы с ним оба внимательно следим за часами. С каждым днем он нападает пятью минутами раньше прежнего, но мне нельзя принять таблетку на пять минут раньше. Таков режим.

— Но ведь ваш доктор…

— Да, он корректирует дозу каждую неделю или раз в десять дней. Но ее никогда не хватает на весь промежуток времени до следующего приема. Доктор с этим строг — он, видите ли, не хочет оказаться моим невольным убийцей и предоставляет эту роль волку.

Она посмотрела на меня сурово; затем ее лицо несколько смягчилось.

— Таблетки всегда под рукой, видите? И стакан воды. Стоит мне захотеть, и я в любое время положу конец мучениям. Только не вздумайте меня жалеть. Я сама избрала этот путь, потому что мне нужно продержаться подольше и еще кое-что сделать.

Я кивнула и сказала:

— Хорошо.

— Ну так давайте продолжим. На чем мы остановились?

— Жена доктора. Лежит в комнате. Удар скрипкой, — вкратце напомнила я.

И мы продолжили.

Чарли не привык решать проблемы.

Проблем этих у него было предостаточно — дырявая крыша, лопнувшие оконные стекла, дохлые голуби в мансарде и так далее, — однако он ими пренебрегал. Или не замечал вовсе, будучи далек от реальной жизни. Если дождевая вода через дыры в крыше заливала одну комнату, он просто перебирался в другую, благо дом был достаточно просторен. Возможно, при его неповоротливом уме Чарли толком не уяснил, что люди должны периодически предпринимать некоторые усилия для того, чтобы поддерживать свои жилища в порядке. С другой стороны, разрушение было как раз во вкусе Чарли. Среди разрухи он чувствовал себя в своей стихии.

Но даже для Чарли безжизненное тело докторской жены в его доме являлось проблемой, которой он не мог пренебречь. Куда ни шло, если бы здесь умер кто-нибудь из своих… Но посторонний — это уже другой коленкор. Что-то нужно было делать, но что именно? Чарли пребывал в растерянности, молча глядя на докторшу, когда та вдруг застонала и поднесла руку к своей разбитой голове. Хотя Чарли и был туповат, он понял, что это означало. Неприятностей теперь было не избежать.

Миссиз отправила Джона-копуна за доктором, и тот не замедлил с прибытием. Какое-то время казалось, что предчувствие надвигающейся катастрофы обмануло Чарли, — докторша почти не пострадала физически, да и полученное ею нервное потрясение было не столь уж сильным. Она отказалась от бренди, но выпила чашку чая и вскоре совершенно оправилась.

— Это была женщина, — сообщила она. — Женщина в белом.

— Глупости, — поспешно заявила Миссиз. — Здесь нет женщины в белом.

В глазах докторши блестели слезы обиды, но она твердо стояла на своем:

— Но я же сама видела, — это была женщина хрупкого сложения в белом платье. Она сидела в шезлонге, а потом вдруг поднялась и…

— Ты ее хорошо разглядела? — спросил доктор Модсли.

— Нет, все случилось слишком быстро.

— Уверяю вас, это невозможно, — прервала ее Миссиз. Голос звучал сочувственно, но тон был категоричен. — В доме нет никаких женщин в белом. Вы, должно быть, увидели призрак.

Тут впервые подал голос Джон-копун:

— Говорят, здесь водится нечистая сила.

Присутствующие одновременно посмотрели на разбитую скрипку, валявшуюся посреди комнаты, а затем на шишку, что вздулась над виском миссис Модсли, однако никто из них не успел высказаться по поводу призрачной версии происшедшего, поскольку в дверях появилась Изабелла. Стройная и гибкая, она была облачена в платье бледно-лимонного цвета; нечесаные волосы лежали как попало, прекрасные глаза диковато блуждали по комнате.

— Похожа эта женщина на ту, что нанесла удар? — спросил доктор свою жену.

Миссис Модсли сравнила Изабеллу с картинкой, запечатлевшей в ее памяти. Так ли уж велика разница между белым и бледно-лимонным цветами? Можно ли назвать сложение этой женщины хрупким? В какой степени удар скрипкой по голове может повлиять на восприятие действительности? Докторша была не уверена, однако вид ярких изумрудных глаз вызвал в ней какую-то ассоциацию с недавним происшествием, и она решилась:

— Да. Это та самая женщина.

Миссиз и Джон-копун старались не смотреть друг на друга.

С этого момента доктор позабыл о своей пострадавшей супруге и сосредоточился на Изабелле. Разглядывая ее пристально и дружелюбно, хотя и с некоторой тревогой, он задавал ей вопрос за вопросом. Если она отказывалась отвечать, доктор не настаивал, а ее немногие ответы — то игривые, то раздраженные, а то и вовсе бессмысленные — выслушивал с величайшим вниманием, одновременно делая пометки в своем блокноте. Взяв ее за кисть, чтобы измерить пульс, он заметил многочисленные шрамы от порезов на внутренней стороне ее предплечья.