Шрифт:
Его толкали во все стороны — люди сами не знали, куда идут. Но это ему нравилось. Впечатления его были смутны — вместо деталей он видел яркие пятна, вместо слов слышал нарастающий и спадающий гул, вместо отдельных черточек улавливал общий смысл. И дивился, что город принял и поглотил его так быстро и без остатка.
Вдруг он заметил, что уже некоторое время близко от него идет человек в соломенной шляпе и что усики этого человека как-то не вяжутся с его мужественным лицом, со шрамом на лбу, с ироническим, но дружелюбным взглядом.
Иетс улыбнулся ему. Тот ответил улыбкой и сказал, что страшно толкаются, но ничего, в такой день можно.
Иетс радостно закивал головой.
— Вы говорите по-французски?
— Конечно! — сказал Иетс.
Мужчина пробрался к нему.
— Меня зовут Мантен, месье. Я столяр. Разрешите вас приветствовать. Вы и представить себе не можете, как мы ждали этого дня.
Мантен обладал способностью удивительно ловко и притом вежливо лавировать в толпе; Иетс пошел за ним следом. Выбравшись из толпы, они замедлили шаг.
— Мы так ждали, так ждали, — сказал Мантен. — Еще сегодня утром я был на баррикаде. В городе еще были немцы, и кое-где они действовали организованно…
— Баррикада! — сказал Иетс. Он восхищался этими людьми, не без успеха применявшими в современной войне технику времен Коммуны. — Видно, ваш народ так и не примирился с нацистами?
Мантен взглянул на него.
— Вы знаете, что это за люди?
— Я их немало видел на фронте — пленных.
— Ага, пленных, это другое дело. А когда вы сами у них в плену…
— Разве было так уж плохо? Ваш город стоит во всей своей красе…
— Вам не понять. Вы — американец.
В голосе Мантена прозвучала презрительная нотка. Он вспомнил двух американских офицеров в «виллисе», которых он так радостно приветствовал, ради которых велел разобрать баррикаду, а чуть снайперы открыли огонь, они проскочили в брешь и удрали.
Он их раскусил — им жизнь дорога, убивать снайперов — не их дело. Умели бы ненавидеть, так и воевали бы лучше.
Подходя к площади Согласия, они услышали стрельбу.
Иетс снял с плеча свой карабин, и они выбежали на площадь, где кучки людей жались к зданиям, наблюдая уличный бой.
Вся картина показалась Иетсу нереальной, — словно он смотрит из первых рядов на арену, а вместо капельдинера полицейский ходит взад и вперед через улицу, отгоняя любопытных. Иетсу вовсе не улыбалось вступать в бой, но из всей толпы он один был вооружен; все остальные мужчины, имевшие оружие, уже сражались на площади.
Мантен сохранял полное спокойствие. Он сказал:
— Это идет по всему городу. Снайперы. В нашем районе мы их уже выкурили.
Иетсу была видна только часть площади. Там появились два броневика и стали стрелять влево, в какое-то невидимое ему здание. Из-за броневиков выскочили несколько мужчин в беретах. Они побежали влево, таща в руках пулемет.
Зрители проводили их радостными криками.
Иетс почувствовал на себе взгляд Мантена, словно спрашивающий, чего он стоит. Так оно и было: Мантен мысленно сравнивал Иетса с двумя «освободителями» у баррикады.
— Ну что ж, пошли туда, — покорно сказал Иетс.
Мантен двинулся за ним следом. В руке у Мантена оказался револьвер. Иетс поморщился — неприятно, когда твои новые друзья прячут в кармане оружие.
Полицейский преградил им дорогу. Он стал их уговаривать, жестикулируя так энергично, что его синий плащ трепыхался, подобно крыльям готового взлететь пеликана.
— Мы овладели положением! — надрывался он, воображая, что Иетс поймет французские слова, если произнести их достаточно громко. — Силы закона и порядка одержали верх. Мы очищаем от врагов крыши Военно-морского министерства и отеля «Крийон», — отчаянно сопротивляются, отчаянно! Прошу вас, месье, не ходите туда. Мы не хотим, чтобы на площади были посторонние. Кто-нибудь может пострадать…
— Ладно, — Иетс повесил карабин через плечо. — Ладно, не расстраивайтесь.
Плащ перестал трепыхаться. Полицейский со вздохом облегчения потряс Иетсу руку.
— Рады вас видеть в Париже, месье!
Послышались возгласы одобрения. Иетс смущенно обернулся. Он ничем не заслужил их одобрения — напротив. Только за то, что он в каске и при оружии, они возвели его в герои, тогда как он — всего лишь статист с копьем, участник массовой сцены.
Он поискал глазами Мантена и увидел, что тот стоит в подъезде, и рядом с ним — девушка. Мантен помахал ему.