— Мать твою, да это же блохи! — воскликнул он, резко отпрянув.

— Давайте-ка выходить отсюда, — проворчал Людоед, пятясь. — Нам еще блох не хватало.

Они вышли на пандус и двинулись к следующей двери.

— Командир! — послышалось из рации Дитриха. На сей раз голос Борея был взволнованным.

— Да. Я на связи, — ответил Дитрих.

— Это бубонная чума!

— Что? — Рейдер остановился и нахмурился.

— У пленного какая-то ураганная форма бубонной чумы!

— Ты уверен?

— Абсолютно, командир. Лихорадка, интоксикация, воспаление бубонов. Разница лишь в скоротечности. Уж очень быстро все у него развивалось. Подозреваю, что у него очень плохой иммунитет или вообще иммунодефицит и поэтому болезнь так быстро прогрессировала.

— У нас в аптечках есть противочумные препараты. Опробуй на нем.

— Не получится, командир. Мы его сожгли.

— Кого сожгли?!

— Пленного. Из огнемета.

— Зачем?

— Так чума ведь. И на кой черт он такой нам нужен?..

У Николая сжалось сердце. Он едва сдерживал в себе эмоции, давя в глубине души пробуждающуюся жалость, когда пленника подвергали унизительным допросам рейдеры и потом Людоед. Но теперь Васнецов представил, как этого человека живьем жарят из огнемета, и стало не по себе. Пока не было ничего, существенно доказывающего то, что эти черновики для них являлись врагами. Пока только черновики подверглись нападению, а не наоборот. Но в любом случае проявить сочувствие не было бы зазорным для Николая даже по отношению к врагу. За теми лишь исключениями, когда он сам убивал врагов, зачастую зверски, особенно там, в Вавилоне. Но о тех жертвах он старался не думать, понимая, что жалость к тем, кого убил, может перерасти в уничтожающую жалость к самому себе.

— Так, ладно. Двигайте сюда быстро. Тут тоже странное что-то. Как понял меня?

— Понял, командир. Конец связи, — ответил Борей.

— Погодите, — задумчиво произнес Варяг. — Так у них тут… У них же тут чума…

— А мы могли ее подхватить? — Васнецов уставился на Людоеда и на Варяга.

— Запросто, — нахмурился Крест.

— Тише, мужики! — Стоящий ближе всех к краю пандуса Вячеслав повернулся и уставился в черную бездну шахты. — Вы слышите?

— Что там еще?

Илья подошел к нему и посветил вниз. Но свет фонаря растворился во мраке, так и не достигнув дна. Он выхватил лишь продолжающуюся спираль пандуса и поддерживающие деревянные конструкции.

Снизу доносился какой-то нарастающий звук. Причем это был целый конгломерат звуков. По мере того как он становился все громче, можно уже было распознать мириады слившихся воедино писков, визгов, скрежета и хруста. Шорох, помноженный в сотни тысяч или миллионы раз. Что-то еще, похожее на нарастающее шипение.

Все посветили вниз, и усиленный свет достал глубже, чем луч одного фонаря. Теперь было видно что-то противоестественное. Мгла внизу шахты шевелилась! Она словно бурлила и тянулась все выше и выше, к смотрящим на нее людям. Мгла поглощала спускающийся в бездну пандус и лестницу, растворяя их в себе, и надвигалась все ближе, сопровождая это нагнетаемым и становящимся все громче звуком, словно вонзающимся миллионом клыков в каждую клетку нервной системы.

— Господи, что это? — пробормотал Дитрих. Он достал фальшфейер и поджег его. Затем швырнул вниз.

Ярко освещенная область шахты стремительно понеслась на дно, и вдруг всем стало ясно, что растущая и шевелящаяся масса не имеет конца.

— Живо все наверх! — заорал Людоед.

Все бросились по пандусу к выходу. Замешкался лишь Сквернослов.

— Славик! Ты чего?! — крикнул Николай.

— Сейчас! — Он снова достал из кармана гранату и, выдернув кольцо, швырнул ее вниз. Затем бросился следом за Васнецовым.

Раздался взрыв, а за ним чудовищный тысячеголосый визг.

Они выскочили на улицу, где их встретили два рейдера, оставленные снаружи.

— Что случилось? — недоумевающе спросили они, глядя на то, как судорожно закрывают за собой дверь те, кто в такой спешке вернулся из шахты.

— Снегом дверь закидывайте! — крикнул Дитрих.

Николай и Вячеслав вскарабкались на склоны сугробов по обе стороны от двери, руками и ногами принялись сталкивать большие массы снега. Людоед, Варяг и рейдеры подгребали все, что нападало, ногами, постепенно замуровывая вход.