Николай все это время стоял в стороне. Все последнее время он чувствовал себя совершенно отрешенно. И понимал отчего. В голове его пульсировала одна мысль. В этом городе есть метро. Да, оно в большей степени обрушилось, насколько они знали. Но оно есть. И эта мысль не давала ему покоя. Словно какой-то странный, иррациональный инстинкт звал его снова в подземелье.

Местный быт напоминал подземелья Надеждинска. Но если там община ютилась в подвалах многих домов, соединенных сетью крытых траншей, то тут все население занимало только подвалы двух примыкающих друг к другу зданий. Был в этом подвале оборудован и гараж, в котором стоял пожарный «Урал», насос которого иногда использовали для прогона нагретой в котле воды парового отопления или для душевых кабин. Рядом с машиной, давно лишенной колес, оказалось достаточно места, чтобы поставить луноход.

Демидов пригласил гостей за стол, который, правда, пустовал. Он достал лишь бутылку самогона и несколько давно остывших картофелин в мундире.

— Эх, — вздохнул он. — Бедные дети. Рождаются мало. А если рождаются, то больные или уже мертвые.

Егор залпом осушил налитую железную кружку и проглотил картофелину. Затем подвинул бутыль и миску с закуской гостям.

— Если хотите… — прокряхтел он. — Чем богаты…

— Спасибо, — кивнул Варяг. — Но давай о деле.

В этот момент в небольшое помещение, где они расположились в свете трех горящих лучин, вошел Турпал и, усевшись за стол, налил себе самогону.

Крест повернул голову в его сторону.

— А разве Аллах не запрещает алкоголь? — спросил он.

— Слушай, ты кто, имам, что ли? Нет, он меня учить будет! Я замерз в дозоре, понял?! — И, выпив залпом, поморщился и пробормотал: — Мы все давно Аллаха прогневали, потому и живем так. Жалко китайца, короче…

— Вы чего от черновиков-то хотите? — спросил Егор.

— Они машины наши украли и топливо к ним, — ответил Варяг.

— Ну и что? У вас вон тарантас хороший какой. Вам мало этого? Прям как у рейдеров. — Демидов ухмыльнулся.

— Ты видел рейдеров? — осторожно спросил Людоед.

— Нет. Рассказывали следопыты. Они там вроде обитают, в горах где-то. Так… Байки всякие ходят… А чтоб сунуться на черновиков, это вы забудьте. Их много. У них оружие и техника.

— Ну а есть у вас в городе сильные группировки, которые с ними враждуют? — задал вопрос Варяг.

— Да есть. Всякие. Только они не такие сильные, как сами черновики. И между собой тоже не ладят. И не думайте, что вам кто-то из-за пары тракторов будет помогать и людей своих в бою насмерть класть.

— Разве только в тракторах этих дело? — поморщился Крест. — Неужели никто не хочет избавиться от ига черновиков? Те же коммунисты, монархисты или муслимиат?

Турпал, услышав последнее слово, пробормотал какое-то ругательство на родном языке.

— Ты чего? — Людоед уставился на него.

— Бараны они! Они меня выгнать сделали!

— За что это?

— Эй, там, короче, много татарин, дагестанец, ингуш, башкир и азербайджанец! А нохча им не понравился! Азер говорит, ты не настоящий правоверный! Говорит, короче, вы волку поклоняетесь, а Кораном прикрывались, чтоб сауды денег давали на газават. Я говорю, ты баран, оу! Дагестанец говорит, мой бабка жил Кизляр. Я говорю, и что? Я при чем? Я ходил твой Кизляр? Мне одиннадцать лет было, когда Шамиль Кизляр ходил. Никто в мой тейп не был там с оружием в руках. Я говорю, что ты хочешь, короче? Он говорит, уйди! У ингуша одного на плече татуха, понял. Баба голая, короче. Я говорю, ты какой правоверный, если у тебя татуировка? Это харам! Коран запрещает не только баба, даже бабочка рисовать. Я говорю, Аллах запрещает живых существ рисовать. Он смеется, короче, и говорит, что она уже мертвый, не живой. Аллах простит. Я говорю, ты баран, оу. Татарин говорит, из-за тебя, короче, мы не сможем с русским договариваться. Типа, короче, русские не будут с ними договариваться, если в муслимиат есть чеченец. Я ушел. А оказывается, русский может принять нохча к себе. И я тут, короче. А они говорили, русский не будет с ними говорить из-за чеченца. Бараны они! А русские, Егор, вон, приняли. Аллах велик!

— Велик, успокойся, — пробормотал Демидов.

— Брат, сколько время? — Турпал сразу остыл и словно забыл об этом разговоре.

Егор достал из-за пазухи карманные часы на цепочке и, открыв крышку, кивнул.

— Пора.

— О. Спасибо. — Чеченец встал из-за стола и пошел к двери. — Я у себя, короче, — сказал он и вышел.

— Пошел молиться? — спросил Варяг.

— Да, — ответил Демидов. — Он пять раз за день это делает.

— Странный он какой-то.

— Да нет. Просто напряжен вечно. Ну и характер такой. Он постоянно чувствует себя чужаком и думает, что его недолюбливают. Понять его можно. Хотя у нас это не так. У нас все равно, кто какой нации. Главное — человеком будь.

— А как он к вам попал?

— Он один долго жил. Потом однажды на него собаки дикие напали. Рвать начали. А наш дозор его отбил у собак. У меня тут против столбняка были лекарства. Просроченные, правда, но помогли. Оклемался. С тех пор с нами.