Мередит глянула на часы и с изумлением обнаружила, что уже четверть седьмого. Она окинула взглядом развал карт, адресов интернет-сайтов и фотографий, разбросанных по столу — доказательств ее долгих трудов. Голова готова была лопнуть. Она многое выяснила, но все еще оставалась в потемках.

Прерываться не хотелось, но она понимала, что мозги вот-вот перегреются. Как в те ночи перед экзаменами, когда Мэри входила в ее комнату, целовала в макушку и говорила, что пора устроить передышку. Что все прояснится после доброго ночного сна.

Мередит улыбнулась. Мэри обычно — нет, всегда — оказывалась права.

Этим вечером она уже вряд ли многого добьется. К тому же, судя по голосу Хола, ему не помешает компания. Это бы Мэри тоже одобрила. Живые важнее мертвых.

— Вообще-то мне пора заканчивать.

— Правда?

Облегчение, прорвавшееся в единственном слове, заставило Мередит улыбнуться.

— Правда, — заверила она.

— Уверена, что я тебя ни от чего не отрываю?

— Уверена, — сказала она. — Заканчиваю здесь и через десять минут спущусь.

Мередит переоделась в свежую белую рубашку и в любимую черную юбку — достаточно скромный наряд — и побывала в ванной. Чуточку пудры на щеки, пара мазков туши и немного помады, и еще расчесать волосы и завязать их узлом.

Она уже обувалась, собираясь выйти из номера, когда ноутбук пискнул, сообщая о поступившем е-мейле.

Мередит вошла в почтовый ящик и открыла письмо от Мэри. Всего две строчки с именем, адресом и датами и обещанием сообщить сразу, как только узнает что-то новое.

Мередит улыбнулась во весь рот.

Есть!

Она взяла в руки фотографию солдата — теперь уже известного. Еще многое можно уточнить, но она почти у цели. Она вставила снимок в рамку с фотографией, где ему было место. Семья воссоединилась. Ее семья.

Не присаживаясь, она наклонилась над клавиатурой и отбила ответ.

«Ты просто чудо, — набрала она. — Любую новую информацию приму с благодарностью. Люблю тебя!»

Мередит нажала «отправить» и, все еще улыбаясь, пошла вниз искать Хола.

Воскресенье, 27 сентября 1891

Наутро после приема гостей Леони, Анатоль и Изольда встали поздно. Вечер прошел с большим успехом — с этим согласились все. Просторные комнаты и коридоры Домейн-де-ла-Кад, так долго прозябавшие в тишине, наполнились жизнью. Слуги напевали, проходя коридорами. Паскаль занимался своими делами с улыбкой. Мариета вприпрыжку носилась по холлу и тоже улыбалась.

Только Леони была не в себе. Ее мучили жестокая головная боль и озноб — действие непривычного количества выпитого вина и откровений мсье Бальярда.

Большую часть утра она провела на кушетке с холодной примочкой на лбу. Оправившись настолько, что смогла съесть на полдник кусочек поджаренного хлеба с говяжьим бульоном, она обнаружила в себе то душевное недомогание, что неизбежно следует за окончанием больших событий. Она так долго дожидалась торжественного обеда, что теперь ей нечего было больше ждать. Тем временем Изольда прохаживалась из комнаты в комнату спокойно и неспешно, словно с ее плеч сняли большую ношу. По выражению ее лица Леони догадалась, что сейчас она, может быть в первый раз, почувствовала себя хозяйкой имения. Прежде скорее дом владел ею, нежели она домом. Анатоль тоже насвистывал, проходя из холла в библиотеку, из гостиной на террасу. Он выглядел как человек, у ног которого лежит целый мир.

Во второй половине дня Леони приняла предложение Изольды прогуляться в саду. Ей нужно было проветрить голову, к тому же, почувствовав себя чуть лучше, она обрадовалась случаю размять ноги. Воздух был тихим и теплым, вечернее солнце ласкало щеки. Девушка скоро воспрянула духом.

За приятной болтовней на обычные темы Изольда вела Леони в сторону озера. Музыка, книги, последние моды…

— А теперь, — сказала Изольда, — чем бы тебе занять время, пока ты здесь? Анатоль говорил, что ты интересуешься историей края и археологией. Здесь есть что посмотреть. Например, руины замка в Кустоссе?

— Я бы с удовольствием.

— И конечно, чтение. Анатоль уверяет, что тебя так же тянет к книгам, как других женщин — к украшениям и нарядам.

Леони покраснела.

— Ему кажется, что я слишком много читаю, но это потому, что сам он по-настоящему не читает. Он прекрасно разбирается в книгах, но они для него — вещи, а истории, скрытые между страниц, ему не интересны.

Изольда рассмеялась.

— Наверно, потому ему и пришлось пересдавать экзамен на бакалавра!