Какое-то движение над головой заставило ее поднять взгляд. Стая осенних ворон, черных на фоне серого неба, пролетала над башнями, с трудом одолевая встречный ветер.

Леони заспешила. Первая капля дождя упала ей на щеку. За ней еще и еще, все чаще, тяжелее и холоднее. Потом посыпала ледяная крупка и отрывисто ударил гром. Внезапно вода окружила ее со всех сторон.

Буря, которая так долго медлила, наконец пришла.

Леони заметалась в поисках укрытия, но спрятаться было негде. Ливень застал ее на полпути мощенного булыжником подъема от цитадели к кварталу Барбакан. Здесь не было ни деревьев, ни домов и построек. Ее усталые ноги отказывались подниматься обратно в крепость.

Остается только спускаться вниз.

Она, спотыкаясь, сбегала, приподняв юбки до щиколоток, чтобы не измочить их в катившей по булыжнику воде. Ветер бил по ушам и задувал дождь под поля шляпы, трепал накидку и сбивал с ног.

Она не видела двоих мужчин, наблюдавших за ней от каменного креста на гребне бастиона. Один был одет в солидный и модный костюм, как порядочный человек с положением в обществе. Другой, низкорослый и смуглый, укутался в толстую наполеоновскую шинель. Они обменялись несколькими словами. Блеснули монеты, переходя из руки в перчатке в грязную ладонь старого солдата, и двое расстались. Солдат скрылся в крепости.

Солидный господин последовал за Леони.

Пока Леони добиралась до площади Сен-Жимер, она промокла до нитки. За неимением ресторанов или кафе единственным укрытием оставалась сама церковь. Она взбежала по простым новым ступеням и проскочила в железные ворота в черной ограде, оставшиеся приоткрытыми.

Толкнув деревянную дверь, Леони вошла внутрь. Хотя на алтаре и в боковых приделах горели свечи, ее бил озноб. Девушка потопала ногами, чтобы стряхнуть хоть часть капель, вдохнула запах мокрого камня и фимиама. Помедлила в нерешительности, но, сообразив, что ей придется провести в церкви некоторое время, решила, что здоровье важнее приличий, и сняла промокшие перчатки и шляпу.

Когда глаза привыкли к полумраку, Леони с облегчением увидела, что не ее одну гроза загнала под кров церкви. Собрание выглядело необычным. В нефе и боковых часовнях молчаливо толпились люди. Господин в цилиндре и широком плаще, держа под руку даму, сидел на скамье для прихожан, выпрямившись так, словно под нос ему подсунули неприятно пахнущий предмет. Обитатели квартала, сплошь и рядом босые и одетые в обноски, расселись прямо на полу. Среди них оказался еще и осел, а одна женщина держала под мышками двух куриц.

— Редкостное зрелище, — произнес голос у нее над ухом.

Развернувшись кругом, Леони увидела стоявшего рядом господина.

Серый цилиндр и модный плащ подтверждали его положение в обществе, наряду с серебряным набалдашником трости и перчатками из козлиной кожи. Обыденное изящество его костюма подчеркивала яркость необыкновенной голубизны глаз. На мгновение Леони показалось, что она уже где-то видела этого человека. Потом она сообразила, что он, хоть и был крепче сложением, просто походил цветом волос и чертами лица на ее брата.

Было в нем и еще что-то — прямой взгляд и резкие черты, от которых что-то перевернулось в груди Леони. Сердце забилось сильнее, и кожа под мокрой одеждой вдруг стала теплой.

— Я… — Она покраснела и потупила глаза, став еще милее в своей застенчивости.

— Простите, у меня не было намерения вас оскорбить, — проговорил мужчина. — При обычных обстоятельствах я бы, разумеется, не заговорил с дамой, которой не представлен. Даже в подобном месте, — добавил он, улыбнувшись. — Но, согласитесь, обстоятельства несколько необычные?

Его любезность ободрила Леони. Она подняла взгляд.

— Да, весьма необычные, — согласилась она.

— Так что сейчас мы — товарищи по несчастью, ищущие убежища от бури, и мне показалось, что в таком положении можно пренебречь обычными нормами этикета. — Он приподнял шляпу, обнажив высокий лоб и блестящие волосы, ровно подстриженные вдоль края высокого воротника. — Так нельзя ли нам стать друзьями на время бедствия? Вас не оскорбляет мое предложение?

Леони покачала головой.

— Ничуть, — честно сказала она. — Кроме всего прочего, нам, пожалуй, придется пробыть здесь довольно долго.

Ей самой собственный голос показался неестественным и неприятно писклявым, и она пожалела, что вряд ли произведет хорошее впечатление на незнакомца. Но тот по-прежнему улыбался как ни в чем не бывало.

— Именно. — Он огляделся по сторонам. — Но, чтобы не забывать о приличиях, позвольте мне представиться вам, и тогда мы уже не будем незнакомцами. И вашим опекунам не придется беспокоиться.