— Эй, братцы, на вокзал прибыли телячьи вагоны!

Люди сразу помрачнели. Один из рекрутов, который не успел сделать даже глотка из своего котелка, услышав новость, тут же вылил темный и горький напиток прямо на ступеньки, ведущие в канцелярию.

— Раз прибыли вагоны, значит, сегодня отправка, — со вздохом сказал он.

— Сегодня, может, и нет, а завтра наверняка, — добавил сержант, принесший эту безрадостную весть.

Тут из канцелярии вышел старшина и объявил:

— Эй вы, слушайте сюда! В двенадцать часов всем явиться по всей форме. Господин майор устраивает смотр. Все слышали?

— Когда нас повезут, господин старшина? — спросил кто-то.

— После смотра господин майор скажет. И чтоб никто не вздумал улизнуть, а то не поздоровится.

И после этих слов он поспешно вернулся в канцелярию, где его ожидала сковорода с жареной свининой, отливающая золотом мамалыга и пузатая плетеная бутыль с вином — дар одного богатея, которого он освободил от отправки на фронт.

В обед, после смотра, майор сообщил, что погрузка в прибывшие на станцию вагоны начнется на рассвете следующего дня. Люди встретили его слова молча, угрюмо. О том, что их ожидает, они знали с того самого мгновения, как получили повестки, и все же новость, что только несколько часов отделяет их от минуты, когда они отправятся на фронт, застала их врасплох.

Панаит Хугатой с еще большей решимостью подумал: «Нет уж! Меня туда не заманят, и будь что будет!»

Вечером огрызком карандаша на листе бумаги, купленном в трактире и аккуратно разлинованном им самим, он начал писать, старательно выводя каждую букву:

«Опись имущества, снаряжения и вооружения, выданного солдату Панаиту Хугатой».

Потом в вычерченные им линии он стал записывать все, что получил: от пилотки и мундира до штыка и винтовки. Когда он окончил, давно стемнело. Хозяйка уже собиралась лечь спать.

— Хозяюшка, не можешь ли ты оказать мне одну большую услугу?

— Как же, конечно! Только чем я могу тебе помочь?

— Завтра уходит состав. Нас везут на фронт эти разбойники. Но я не хочу умирать, как этого хочет Антонеску. Мне нечего делить с русскими! А тебе? Нет! Тогда что я там забыл, почему это я должен умирать и убивать других людей, которых не знаю и которые меня не знают? Видишь, здесь в ранце имущество и все остальное, что я получил на складе. А это вот винтовка. Я все внес в этот список. Все! Я тебя очень прошу, завтра, после того как состав уйдет со станции, возьми эти вещи и этот список и отнеси старшине. Можешь ты это сделать, хозяюшка?

— Сделать-то могу, да только побаиваюсь.

— А чего тебе бояться?.. Тебя они ни в чем не обвинят.

— Это-то правда! Но видишь, ваш старшина передаст меня в руки начальника поста, а тот начнет у меня выпытывать, почему, мол, я не пришла раньше сказать, какие мысли у тебя в голове бродили? Он же не человек — собака! Если взбесится, он и нас, женщин, колотит.

— Да ты не бойся! Скажешь, что я ушел ночью, когда ты еще спала. Утром, мол, увидела ранец и бумагу, а когда услышала, что все уехали, поторопилась отнести все куда надо.

— Так оно лучше будет. Ему и в голову не придет, что я сговорилась с тобой.

— Конечно, не придет!

— Значит, ты не едешь на фронт?

— Нет!

— А что же ты будешь делать?

— Не знаю. Посмотрю…

— Так ведь тебя поймают! Все равно поймают и засадят в тюрьму.

— А может, и не поймают. Но даже если и поймают, лучше в тюрьму, чем на фронт.

В ту же ночь Панаит тайно уехал из села Каяуа на тормозной площадке товарного состава с лесом.

Он подгадал так, чтобы добраться до своего села ночью. Соскочил на ходу, когда состав, подъезжая к станции, сбавил скорость. Садами и огородами незаметно добрался до дому. Никто его не заметил. Тихо постучал в окно, и Докица открыла ему.

— Вернулся?

— Вернулся!

— Неужели отпустили тебя?

— Черта с два! С сегодняшнего дня я — дезертир.

— Чем умирать, лучше быть дезертиром. Тебя будут искать, конечно, но ты спрячешься.

— Несколько дней побуду дома, пока начальник поста не получит извещения. Но потом… куда-то надо будет уйти…

— Куда?

— Посмотрю. Не беспокойся, я тебе дам знать, где буду, даже если меня поймают. Думаю отправиться в горы, на лесозаготовки. Один попутчик в поезде подсказал мне, куда надо идти. Там будто очень нужны рабочие руки и поэтому не очень интересуются, кто приходит работать. Может, мне повезет и меня не найдут.

Трое суток он прятался дома, а на четвертые ночью ушел. Ехал сначала на товарном, потом на пассажирском до Брашова. На следующий день во время облавы на вокзале в Сибиу его схватили и под конвоем отправили на призывной пункт. Злой и свирепый майор избил Панаита хлыстом по лицу и приказал отдать беглеца под суд военного трибунала. Особенно он был взбешен из-за имущества, которое Панаит вернул на склад.

— Значит, так, предатель! Не только дезертируешь, но и издеваешься над нами! Оставляешь по списку оружие и экипировку!