Кроме того, от голода у Гриссела свело желудок. Со вчерашнего вечера он ничего не ел и выпил только чашку кофе. Уровень энергии почти на нуле. Вдруг ужасно захотелось курить. Гриссел открыл бардачок, порылся там и нашел полпачки сигарет «Честерфилд» и коробок спичек «Лайон». Закурил сигарету, опустил стекло. Асфальт плавился от жары.

Он затянулся и медленно выпустил дым. Дым расплылся по лобовому стеклу; затем его вытянуло в окно.

Утром Алекса Барнард предложила ему сигарету, а он отказался. Она удивилась: «В первый раз вижу некурящего алкоголика!» Он пояснил, что постепенно снижает число выкуренных сигарет, потому что его куратор в «Анонимных алкоголиках» врач.

Алекса сказала: тогда найдите себе другого куратора.

Она ему понравилась.

Жаль, что он дал ей выпить.

И тут Гриссел вспомнил, что собирался искупить свою вину. Держа руль одной рукой, он схватил мобильник и набрал номер.

Как обычно, пришлось долго ждать, пока абонент снимет трубку.

— Бенни! — воскликнул доктор Баркхёйзен.

Какой он всегда бодрый!

— Это ты мне названиваешь?

— Доктор, вы слышали о такой знаменитой певице — Ксандре Барнард?

— Они все крутятся у одного дома неподалеку, — сказал Барри в трубку мобильного телефона. Он медленно ехал по Аппер-Ориндж в стареньком красном пикапчике-«тойоте».

— Что значит «крутятся»?

— На улице целая армия констеблей, а в саду копаются толстуха детектив с каким-то старикашкой.

— Выясни, в чем там дело.

Барри окинул улицу взглядом. Метрах в ста от него, прямо напротив нужного особнячка, к гаражу тянулась длинная асфальтированная дорожка.

— Ладно… — Барри поймал на себе взгляд констебля. — Постараюсь. Но попозже, сейчас там слишком много народу. Дай мне минут десять…

На микшерном пульте стояла керосиновая лампа и сердито шипела, отбрасывая искаженную тень Мелинды Гейсер на противоположную стену. Мелинда стояла совсем рядом с лампой, спиной к погруженным во мрак кабинкам. Деккер сидел на краешке офисного кресла на колесиках, поставив локти на колени. Когда он откидывался назад, кожаная спинка начинала громко скрипеть. Он вспотел. Без кондиционера в студии настоящая душегубка!

— Извините меня за недоразумение, — сказала Мелинда, скрещивая руки на груди. Фигура у нее еще ничего, но вот одежда… Зеленая открытая блузка, джинсы, белый кожаный ремень с большой серебряной пряжкой, белые туфли-лодочки на пробковых каблуках клинышком. Певица, которая исполняет духовные гимны, могла бы одеваться и поскромнее. Не так откровенно выставлять напоказ свои прелести. Деккер сразу понял, что Мелинда Гейсер относится к тому типу женщин, которые всегда западают на него: дамы под сорок или чуть за сорок, увядающие красотки, которым не терпится поразвлечься напоследок.

А может, так одеваются все музыканты?

— Вы тоже меня простите. Наверное, я принял ваши слова слишком близко к сердцу, — лицемерно-тепло ответил он, сам себе удивляясь.

— Знаете, в чем разница между жизнью и записью компакт-диска? — спросила вдруг Мелинда, не сводя глаз со стеклянного абажура.

— Нет, — ответил он. Почему она все пялится на абажур? Может, любуется своим отражением?

— Разница в том, что в жизни у тебя есть только один дубль.

Она что, собирается читать ему проповедь?

— Раньше Адам никогда не вызывал меня к себе одну. Вчера утром он позвонил и сказал, что мы с ним непременно должны поговорить. Так и сказал, словно у него не было выбора. Как будто у меня какие-то неприятности. «Мне нужно тебя увидеть. Только тебя». Я почувствовала себя нашкодившей ученицей, которую вызывает директор школы…

Мелинда вздохнула, опустила руки и повернулась к Деккеру лицом. Потом она села на двухместный кожаный диван напротив, положив правую руку на подлокотник, а левую — на подушку. Посмотрела Деккеру в глаза.

— В прошлом, мистер Деккер, я немало грешила. И потому не стала спорить. Я солгала любимому мужу и отправилась к Адаму Барнарду одна. Я спросила его, в чем дело.

«Вот оно как, — подумал Деккер. — Значит, теперь я для нее уже „мистер“».

Мелинда продолжала… Обычно веселый, Адам Барнард встретил ее серьезно. Рассказывая, она не шевелилась, как будто оказалась на тонком льду. В голосе ее угадывалась решимость.

Барнард молча придвинул к ней DVD-диск в прозрачном футляре. Мелинда ничего не поняла и посмотрела на Адама, но тот молчал. Тогда она открыла футляр. На диске несмываемым фломастером было написано: «Мелинда, 1987 год». И тогда все сразу стало ясно.