— Все правильно. Но все равно, говорю тебе, ее имя произносится «Амор».

— Ничего подобного!

— Ты, наверное, путаешь ее с Аморе Беккер, женщиной-диджеем!

— Нет, не путаю. Я тебе одно скажу: лично я не позволил бы своей жене разгуливать в таком виде.

— У твоей жены не самые красивые сиськи на свете. Если бы они у нее были, если бы она выставляла их напоказ..

— Вы там всё? — спросил Бенни.

— Остались дорожка и стена, — ответил Джимми, вставая.

Вуси подозвал фотографа.

— Когда будут готовы снимки?

Молодой курчавый фотограф неопределенно пожал плечами:

— Посмотрим, как получится.

Не давай ему спуску, подумал Гриссел. Вуси же только кивнул.

— Ну уж нет, — не выдержал Гриссел. — Ее портрет нужен нам до восьми. Это не обсуждается.

Раздраженный фотограф отошел к стене. Гриссел посмотрел ему вслед с отвращением.

— Спасибо, Бенни, — тихо сказал Вуси.

— Вуси, не будь слишком мягкотелым.

— Знаю…

После затянувшейся паузы Вуси спросил:

— Бенни, может, я что-то упустил?

Гриссел понизил голос и, стараясь не обидеть молодого детектива, напомнил:

— Рюкзак. Должно быть, ее ограбили. Деньги, паспорт, мобильный телефон…

Ндабени быстро сообразил, что к чему.

— Думаешь, рюкзак где-то выкинули?

Гриссел понял, что не в силах стоять в стороне. Он бросил взгляд за ограду. На тротуаре скапливалось все больше зевак.

— Вуси, рюкзаком займусь я. Кстати, и муниципалы разомнутся — не все же им стоять на одном месте.

Подойдя к ограде, он обратился к стоящим за ней полицейским:

— Кто здесь главный?

В ответ муниципалы только переглянулись.

— Этот тротуар наш, — заявил цветной полицейский в нарядном мундире, увешанном непонятными значками. Фельдмаршал, не меньше, мрачно подумал Гриссел.

— Ваш?

— Совершенно верно.

Гриссел понемногу закипал. Ему было что сказать о муниципальной полиции в целом, о том, как паршиво они регулируют движение… На дорогах отсутствуют всякие законы! Сдержавшись, он ткнул пальцем в констебля ЮАПС:

— Перекройте участок тротуара, отсюда вон до того места. — Он махнул рукой, определяя нужное расстояние. — Если кто-то хочет поглазеть, пусть стоят на другой стороне улицы.

Констебль покачал головой:

— У нас нет заградительной ленты.

— Так достаньте!

Констеблю явно не хотелось этого делать, но он развернулся и скрылся в толпе. Слева не без труда приближалась карета скорой помощи.

— Это наш тротуар, — упрямо повторил муниципал.

— Вы здесь главный? — спросил Бенни.

— Да.

— Как вас зовут?

— Джереми Урсон.

— Значит, тротуары находятся в вашем ведении?

— Да.

— Прекрасно, — сказал Гриссел. — Проследите, чтобы «скорая» остановилась здесь. Вот именно, здесь. Далее, прочешите все улицы и переулки в радиусе шести кварталов. Осмотрите все мусорные контейнеры, все сточные канавы и щели, понятно?

Муниципал смерил его долгим взглядом. Возможно, прикидывал, что будет, если он откажется выполнять приказ, наконец, с кислым видом кивнул и начал отрывисто выкрикивать команды своим подчиненным.

Гриссел вернулся к Вуси.

— Взгляните-ка! — окликнула их патологоанатом, сидящая на корточках рядом с трупом.

Оба подошли к ней. Та пинцетом отогнула ярлычок футболки, в которой была убитая девушка.

— Индианаполис. — Доктор Октябрь смерила детективов многозначительным взглядом.

— И что это значит? — не понял Вуси Ндабени.

— По-моему, она американка, — ответила доктор Октябрь.

— Ах… твою мать! — вырвалось у Бенни Гриссела. — Вы уверены?

Услышав ругательство, Тиффани Октябрь изумленно раскрыла глаза. О ее реакции свидетельствовал и холодный ответ:

— Вполне уверена.

— Беда, — сказал Ндабени. — Большая беда!

Александру Барнард разбудили пронзительные испуганные крики горничной. Она не сразу сообразила, где находится; оказалось — у себя дома, в библиотеке.

Сначала ей почудилось, что она в каком-то странном мире. Ноги и руки затекли и онемели, мозги с трудом просыпались. Она подняла голову и попыталась сосредоточиться. У двери стоит толстуха и кривит рот — сначала Александре показалось, что от отвращения. И вдруг вопли едва не разорвали ей барабанные перепонки.