Шета мне нравится тоже. Оказывается, она была в той самой первой группе кентавров, которую я рисовала. Тогда еще совсем девчонка. Я не помню. От нее исходит доброта, хотя, наверное, это характерно для всех целителей.

Кантариэль и Зантариэль похожи как все однояйцовые близнецы. И все же теперь я их различаю. Даже странно, что раньше подумала, будто это один и тот же эльф. Нет, разница не в чертах их лиц. Только во взгляде и немного в поведении. Не знаю, понимают ли они это сами. Зантар чуть сдержанней в своих проявлениях, но при этом более озорной и легкомысленный, готовый смеяться по любому поводу, и в его взгляде это заметно. А Кант, наоборот, изо всех сил старается выставить себя разгильдяем и пофигистом, но печаль не уходит до конца из его глаз даже во время самых остроумных шуток. В том ли дело, что они, как и я, эльфы, или в том, что, как и я, они на прочих эльфов не похожи, но я чувствую свое сродство с ними. Они единственные кому мне очень хочется доверять. И если меня предаст кто-то из них, мне будет больнее, чем, если это сделает любой из остальных.

Риох. Даже не знаю, как объяснить, что нас связало. Что-то особенное. Меньше, чем за сутки, мы стали не просто друзьями. Мы словно принадлежим какому-то одному континууму, куда нет больше входа никому. Может, все дело в том, что мы вместе творили магию. Я не могу это объяснить, но знаю, что могу доверять гоблину так же, как самой себе.

Рената просто не может не вызывать симпатии и восхищения. Я пришла от нее в восторг, еще, когда рисовала ее портрет, но, только встретившись с ней, поняла насколько это светлая личность. Для Ренаты не существует полутонов. Если она любит кого-то, она предана до конца и отдает себя без остатка. Я вижу это в ее взгляде, когда она смотрит на Гектора или Грэма. Им повезло, что у них есть такой друг. Синдину повезло еще больше, вот только он то ли не знает об этом, то ли не хочет замечать, то ли просто боится поверить. Впрочем, похоже, и сама Рената прибывает в неведении относительно чувств рыжего гнома. Какая прелесть!

Ну, и Гектор… Гектор, Гектор, Гектор… Ничего не понимаю. У него есть тайна. Что-то, что он скрывает от меня. Но эта тайна для меня не опасна. А она меня касается? Возможно. Но, если так, она меня скорее обрадует, чем огорчит. Странная не моя тайна обо мне. Почему я так в этом уверена? По его взгляду. По его улыбке. По… Гектор… вчера он мне даже не понравился, а сегодня… Стоп! Марта, окстись! Ты больше не пожилая, больная диабетом одинокая женщина, а юная эльфийка. А он — старый человек. Ему за девяносто! Но, черт возьми, он даже на пятьдесят не выглядит! Все! Хватит фантазий, Марта! Ты уже обожглась на своих глупых фантазиях. Пошли знакомиться с маленьким чудом, сидящим у него на плече.

— Привет, — говорю я и не смотрю на Гектора.

— Привет, Марта, — отвечает маленькое чудо.

— Привет, Марта, — вторит ей Гектор.

— Ты кто? — спрашиваю я, невольно расплываясь в улыбке.

Она — ребенок. Она — женщина. Она — квинтэссенция какого-то запредельного счастья. И радости. Я радуюсь, глядя на нее.

— Гектор, ты не обидишься, если я тебя брошу? — спрашивает маленькое чудо, — Нам с Мартой нужно поболтать о своем, о девичьем.

— Конечно, маленькая, — Гектор тоже улыбается, — Я понимаю, что у вас свои секреты.

Радужные стрекозиные крылышки расправляются, щекоча Гектору ухо, и цветочная фея перелетает ко мне на плечо.

— Привет! — снова повторяю я.

— Привет! — звенит она в ответ, — Меня зовут Лисси.

— А я — Марта.

— Я знаю. Ты мне нравишься, Марта. Потанцуем?

— Потанцуем?

— Конечно. Разве ты не слышишь музыку?

Слышу. Действительно слышу. Я не знаю, что это за мелодия, но у меня она ассоциируется с Венским вальсом. Мне хочется закружиться в этом вихре. И… я кружусь. Я и Лисси у меня на плече. Я и весь этот новый для меня, но такой прекрасный и пугающий мир. Я и еще не оформившиеся мечты, и страхи, и догоняющие меня неверия и комплексы. И будущее…

— Спасибо, Лисси. Ты мне тоже очень нравишься. А, если не секрет, почему я тебе нравлюсь?

— Потому что вы, пришельцы любите по-другому.

— А как это?

— Вы любите любовь. Не страсть, не обладание, даже не конкретную личность. Вы любите само чувство любви. Оно делает вас счастливыми.

— Ты ошибаешься, Лисси. Иногда оно делает нас очень-очень несчастными.

— Но вы счастливы в своем очень-очень несчастье! Просто потому, что любите!

— О, Лисси, милая! Ты ставишь вопросы, на которые у нас в том мире нет ответов!

— И все же, я знаю, что это так. Ты ведь была влюблена в Энгиона, правда?

— Лисси!

— Но ведь это так и есть, Марта. Я знаю. И ты его убила. Ты — замечательная!

— Лисси, ты хочешь сказать, что я замечательная потому, что убила того, в кого была влюблена?!

— Конечно. Потому, что он стоил смерти и не стоил любви. Но ведь не со всеми так. Кто-то стоит любви и не стоит смерти.

— Кто-то, конечно, стоит любви, Лисси. Вот только любовь не стучится в дверь каждый день.

— Правда? Наверное, я ошиблась, — маленькая интриганка пожимает плечами, — но мне показалось, что любовь может очень скоро постучаться в твою дверь снова.

— Разве это обязательно? Я не влюблена ни в кого. После Энгиона мне нужно время, чтобы придти в себя.

— Жаль! Когда придешь в себя, наверное, ты влюбишься в… — она задумчиво замолкает.

— В кого, Лисси?

— Не важно, но это было бы хорошо для вас обоих. Но я рада, что на этот раз это не Энгион. Некоторые люди стоят именно любви.