В мае 1987 года «Память» провела в Москве первую несанкционированную демонстрацию, приобретя при этом всесоюзную известность. Поводом для ее проведения стало разрушение одного из символов Москвы — Поклонной горы, где в то время развернулись работы по созданию памятника Победы. Колонны демонстрантов в несколько сотен человек с Манежной площади двинулись по улице Горького к Моссовету. Во главе колонны развевался красный флаг. В демонстрации принял участие Первый секретарь компартии в Москве Б. Ельцин. Он заверял собравшихся, что скоро положение изменится и больше не будет разрушения памятников истории и культуры.

Полагаю, что организация Д. Васильева принесла не меньше вреда нашей стране, чем другие политические и общественные неформалы того времени. Если те подтачивали основы общественного строя и государства, то «Память», делая заявления, будто поддерживает перестройку, своими лозунгами и действиями фактически отталкивала от нее часть народа.

Как уже говорилось, неформалы не были идеологически едиными. В их среде были сильны, в частности, социалистические тенденции. Но победили и возглавили третью волну общественного движения те, кто присвоил себе наименование «демократы». Эти быстро избавились от некоторых «предрассудков» неформалов, особенно от ненасильственного характера деятельности, использовали любые, вплоть до самых грязных, средства в политической борьбе с целью разрушения СССР и его общественного строя и закончили тем, что значительной своей частью поддержали расстрел Верховного Совета Российской Федерации в 1993 году. Впрочем, к тому времени, уже после уничтожения СССР, «демократы» перекрасились в «либералов» и навязали обществу ту программу его развития, а точнее — всесторонней деградации, которую в народе справедливо связывают с именами Ельцина, Гайдара и К0.

«Архитекторы», «прорабы» и прочие идеологи и организаторы перестройки прекрасно понимали, что коренные экономические и политические преобразования в стране возможны лишь при их поддержке большей или хотя бы значительной частью общества. Однако к восьмидесятым годам, уже в далеком героическом и славном прошлом осталось то время, когда партия напрямую действительно опиралась на рабочий класс и крестьянство и вместе с ними составляла, можно сказать, грозную силу. Постепенно эта связь становилась все более формальной и односторонней — сверху, от партии к массам и намного, намного слабее — снизу, от масс к партии. К тому же мощное воздействие на формирование духовной жизни общества стали оказывать бурно развивавшиеся средства массовой информации, в первую очередь телевидение и радио, а также ежедневные газеты и еженедельники, «тонкие» и «толстые» журналы. Ну а кто там работал и определял их позиции? Естественно, люди интеллектуального труда. Так интеллигенция оказалась на авансцене политической жизни, и от нее в огромной, а вскоре и в решающей мере стал зависеть климат в духовной жизни народа, общественное сознание и гражданское, политическое поведение широких кругов населения.

Получить поддержку перестройки со стороны интеллигенции можно было, только обеспечив в стране реальную свободу слова.

Руководство страны, в том числе и пишущий эти строки, были за такой поворот в жизни общества — в сторону его открытости как внутри государства, так и внешнему миру. Для многих из нас было очевидно, что с учетом нашей сложнейшей истории делать это нужно весьма осторожно и взвешенно, дабы не раскачать государственный корабль. Каким бы он ни был, но это был наш корабль, на котором мы все плыли со своими радостями и невзгодами, и подвергать опасности его даже во имя прекрасного будущего, отправив на дно вместе с пассажирами, было недопустимо.

Провозглашенная гласность, ослабление, а затем и полная отмена цензуры, «плюрализм мнений» немедленно сказались на всплеске прежде всего политико-идеологических публикаций. Резко выросли тиражи «толстых» журналов. К примеру, «Новый мир» достиг полуторамил-лионного тиража. К сведению, в нынешнее «демократическое» время, свободное от официальной цензуры, тираж этого журнала в 2005 году был всего 8 тыс. экземпляров.

Помню, как в те годы Правительство страны лихорадочно искало возможность увеличить объем бумаги для журналов и газет. Пришлось резко повысить поставки бумаги из Финляндии и других стран. Считая линию на свободу выражения мнений правильной, мы делали все, чтобы печатным органам было на чем публиковать свои, в том числе и антиправительственные, статьи. Сейчас, насколько я информирован, такой проблемы нет. Есть деньги — покупай бумагу и печатай, нет — закрывайся, но к правительству не смей даже обращаться: отношения-то рыночные…

В 1986 году произошла смена руководства ряда центральных изданий. Во главе их были поставлены либерально-коммунистические «шестидесятники». Особенно отличались в критике прошлого и «застойных чиновников» настоящего газета «Московские новости» во главе с Е. Яковлевым и журнал «Огонек» во главе с В. Коротичем.

Мне вспоминается история его назначения на пост главного редактора «Огонька». До того он работал и жил на Украине. Во время обсуждения этой кандидатуры некоторые товарищи, хорошо знавшие Коротича, возражали против его перевода в Москву. Но все решил Е. Лигачев, который со свойственным ему напором добился назначения своего протеже, считая, что тот будет хорошим «перестройщиком». Егора Кузьмича можно было понять. У меня в домашней библиотеке хранится книга «Лицо ненависти» будущего главного редактора журнала. Посвященная его поездке по США, она бичевала американский расизм.

Впоследствии, в постсоветское время, он в течение многих лет там работал и жил (а по существу скрывался), но знали ли студенты и преподаватели учебного заведения, где он преподавал, что писал этот профессор об их стране раньше? Вряд ли! А вот Лигачев и другие его соратники читали этот опус, и, безусловно, он повлиял на назначение Коротича главным редактором журнала. Ну это так, к слову, просто один из примеров гибкости ума и совести многих из наших «интеллигентов».

Думаю, что это было время расцвета гласности. Появилось много новых «смелых» фильмов, пьес, книг и т. д. Но постепенное расширение сфер, доступных для публичного обсуждения, продвижение к свободе слова, получившее наименование «гласность» (это слово вошло во все словари мира без перевода), очень скоро превратились в шквал информации, в том числе недостоверной и просто высосанной из пальца, все более откровенно направленной против существовавшего общественного и государственного строя.

За несколько лет свобода слова, вместо того чтобы находить конструктивные подходы к лечению болезней общества, была использована для того, чтобы его уничтожить.

Сегодня многие, особенно так называемые демократы, напрочь «забыли», что впервые о насущной необходимости политических реформ заявила именно КПСС на 19-й партийной конференции.

Первый вопрос на конференции, как всегда, был чисто экономическим: об итогах первой половины двенадцатой пятилетки, о дальнейших задачах партийных организаций в связи с этим. Второй же вопрос был посвящен дальнейшей демократизации жизни партии и общества. Докладывал по обоим вопросам Горбачев. И произнес он верные слова: «Сегодня надо иметь мужество признать: если политическая система останется неподвижной, без изменений, то мы не справимся с задачами перестройки».