Я вижу, что какой-то высокого роста человек с длинной бородой, в европейской одежде, проходит мимо чайханы.

Его лицо кажется мне знакомым, я смотрю на него, а он, приближаясь и также глядя на меня очень пристально, проходит мимо.

Проходя дальше, он оборачивается несколько раз и снова на меня смотрит.

Я решаю рискнуть и кричу ему вслед на армянском: «Либо я вас знаю, либо вы меня знаете!»

Он останавливается и, глядя на меня, вдруг восклицает: «А! Черный дьявол!», и идет ко мне.

Мне достаточно было услышать его голос, чтобы узнать, кто это.

Это был никто иной как мой дальний родственник, бывший переводчик полицейского суда.

И я также знал, что причиной его ссылки было то, что он вступил в тайную связь с любовницей шефа полиции.

Можете ли вы вообразить мое внутреннее ликование при этой встрече?

Я не буду описывать, как и о чем мы говорили, когда сидели на террасе маленькой чайханы, продолжая пить зеленый чай.

Я скажу только, что на следующее утро этот мой дальний родственник, бывший полицейский чиновник, пришел ко мне в сопровождении своего друга, лейтенанта полиции.

От них я узнал, во-первых, что с моим товарищем ничего серьезного не произошло.

Он был арестован только потому, что был здесь в первый раз и никто его никогда до этого не видел.

И поскольку везде было много опасных революционеров, он был арестован с единственной целью установления личности.

Это, они сказали, несложная вещь. Они напишут в то место, где был выдан его паспорт, и сделают запрос о его политической благонадежности; а если он должен, тем временем, развлекаться с блохами и вшами, что из этого? Испытать такое очень хорошо как подготовительное образование для дальнейшей жизни.

И во-вторых, прибавил мой дальний родственник, понижая голос, твое имя появилось в списке нарушителей спокойствия посетителей «Монмартра», мест фривольных развлечений.

Учитывая это, а также в связи с другими соображениями, я, все еще очень больной, решил покинуть также и это место, и как можно скорее. Тем более, что я никак не мог помочь моему другу.

Теперь совершенно один, и более того, с очень ограниченными средствами, я двинулся в направлении Центральной Азии.

Преодолев с невообразимыми трудностями всякого рода великие и малые препятствия, я прибыл в город Янгихисар в бывшем китайском Туркестане, где, с помощью моих старых друзей, я запасся деньгами, а затем оказался в том самом месте, где жил несколько лет назад, когда восстанавливал свое здоровье, пошатнувшееся из-за шальной пули номер два.

Это место расположено на юго-западной окраине пустыни Гоби и является в моем представлении самым изобильным и цветущим из всех частей поверхности нашей Земли.

А относительно воздуха в этой местности и его целебного влияния на каждого, кто его вдыхает, я скажу, что он поистине очистителей.

Если рай и ад существуют в реальности, и если они испускают какое-то излучение, то воздух в пространстве между этими двумя источниками был бы наверное именно таким.

Потому что на одной стороне - почва, которая почти буквально источает из себя, как из рога изобилия, всевозможные виды земной флоры и фауны и фоскалии, и сразу же рядом с этой изобильной почвой - пространство во много тысяч квадратных километров, представляющее в буквальном смысле ад, где не только ничего не растет, но все, что выросло в другом месте, случайно попадая в него, полностью разрушается за очень короткое время, не оставляя никакого следа.

Именно здесь, на этом маленьком, единственном в своем роде кусочке твердой поверхности нашей Земли, воздух которого, то есть наша вторая пища, берет свое начало и трансформируется между силами рая и ада, во мне происходило, в конце моего посещения этого места, а потом в другой раз в почти бредовом состоянии, точно такое же само-убеждение, в связи с которым в моем сознании, вечером 6 ноября, как я упомянул выше, промелькнула идея, которая показалась мне тогда полностью абсурдной.

В первый раз мои друзья привезли меня туда в бессознательном состоянии вскоре после того как я был ранен второй шальной пулей.

Вначале рядом со мной было много друзей, среди которых было пятеро вышеупомянутых врачей.

И когда, после возвращения сознания, я пошел на поправку, все они постепенно уехали, и я остался там с одним тибетцем и одним очень молодым кара-киргизом.

Живя там, вдали от людей всех типов и видов, в компании этих двух симпатичных людей, заботившихся обо мне почти по-матерински, и питаясь вышеупомянутым «очистительным воздухом», я за шесть недель поправился настолько, что уже хотел и был в состоянии в любой момент покинуть это целительное место.

Все уже было собрано и упаковано, и для продолжения путешествия мы ожидали только прибытия отца молодого кара-киргиза с его тремя верблюдами.

Так как у меня были сведения, что в одной из долин горы, называвшейся тогда «пик Александра III», находились в то время несколько русских офицеров, топографов Туркестанского Топографического Управления, среди который был один из моих очень хороших друзей, я настоял, чтобы мы сперва зашли к ним, а оттуда уже присоединились к какому-нибудь большому каравану и пошли сначала в Андижан, а затем в Закавказье, чтобы повидать моих родителей.