Госпожа Сидзукэ, принцесса и ведьма, провела последние часы своей жизни в этой самой башне.

Его отец якшался с упырем, умершим более пятисот лет назад.

Сидзукэ и Аямэ смотрели в окна высокой башни, наблюдая, как три колонны воинов движутся к «Воробьиной туче».

— Как ты думаешь, сколько их там? — спросила Сидзукэ.

— Шесть сотен идут с востока, три сотни — с севера, и еще сотня с запада, — ответила Аямэ.

— А сколько нас?

— В башне шестнадцать ваших придворных дам. Тридцать мужчин, все — прямые вассалы господина Чиаки, ждут предателей у ворот замка. Они придут сразу же, когда их позовут. На розыски господина Чиаки разосланы гонцы. Возможно, он прибудет прежде, чем начнется штурм.

— Возможно, — сказала Сидзукэ, зная, что этого не произойдет.

— Я поняла, что мне трудно смириться с мыслью о том, что Го предал князя Хиронобу и вас. А не могло ли случиться что-либо иное?

— Го устроил так, чтобы Чиаки в критический момент здесь не было, — сказала Сидзукэ, — поскольку он знал, что верность его сына нерушима. Само отсутствие Чиаки служит доказательством. Го не желал убивать его вместе со мной.

— Как жестока жизнь! — сказала Аямэ. — Господин Хиронобу умер бы в детстве, если бы не Го. Без стойкости и мужестсва Го он не дожил бы до того момента, когда его провозгласили князем. И вот теперь такое. Почему?

— Зависть, алчность и страх, — ответила Сидзукэ. — Они уничтожили бы само небо, если бы боги хоть на мгновение утратили бдительность. А мы здесь, внизу, куда более уязвимы.

Они посмотрели, как людские потоки сливаются, образуя огромное озеро. Задолго до того, как солнце село за горы, во вражеском лагере вспыхнули костры.

— Почему они ждут? — спросила Аямэ. — На их стороне подавляющее превосходство в силах. Тысяча против неполной полусотни.

Сидзукэ улыбнулась.

— Они боятся. Приближается ночь. Время, когда хозяйничают ведьмы.

Аямэ рассмеялась.

— Глупцы! И они еще стремятся править миром!

— Таковы устремления глупцов, — отозвалась Сидзукэ. — Передай моим дамам и самураям Чиаки, чтобы они отдохнули. На некоторое время нам ничего не грозит.

— Да, моя госпожа.

— Ты можешь пока не возвращаться, Аямэ. Со мной все будет в порядке. Побудь с сестрой.

— Вы уверены, моя госпожа? А как же ребенок?

— С ней все в порядке, — сказала Сидзукэ, — и она явится в мир, когда явится, и не раньше.

— Она?

— Она, — твердо сказала Сидзукэ.

Если возможно одновременно испытывать сильную радость и глубокую печаль, то, вероятно, именно это и произошло с Аямэ, ибо из глаз ее потекли слезы, а лицо озарила улыбка. Она низко поклонилась и бесшумно удалилась.

Сидзукэ взяла себя в руки и принялась ждать появления Киёри.

Ханако шла по главному саду замка. Обычно ей этого не дозволялось. Сад был предназначен для благородных господ и дам клана, а не для слуг. Но Ханако готова была рискнуть выговором. Завтра она отправится в Эдо. Кто знает, когда она вернется? Быть может, никогда. Ей хотелось, прежде чем она уедет, повидать эти розы. Они цвели здесь в таком изобилии, что иногда замок именовали не «Воробьиной тучей», а «Крепостью розового сада». Ханако больше нравилось имя, связанное с цветами.

Ей на глаза попался один цветок. Он был меньше прочих, но полностью распустился, а его цвет мог бы служить определениемм слова «красный».

В вечернем свете его великолепию невозможно было противиться. Ханако протянула руку и коснулась его. И укололась об не замеченный шип. Когда девушка отдернула руку, то увидела, что на кончике пальца набухла единственная капля крови, точно такого же цвета, что и лепестки розы.

Ханако вздрогнула. Неужели это знамение?

И она поспешно двинулась прочь, исполнять свои ежевечерние обязанности.

Что ты здесь делаешь? — вопросил Киёри.

Как он и ожидал, в комнату вошли Ханако и вторая служанка, неся ужин. А за ними внезапно появился Сигеру.

Сигеру перешагнул порог и поклонился.

Прошу прощения за то, что я явился к вам, не испросив предварительно вашего дозволения.

Быстро оглядев комнату, Сигеру убедился, что здесь нет никого, кроме его отца. Размеры и пропорции комнаты не изменились, а значит, с тех пор как он бывал здесь в последний раз, здесь не появилось никаких тайных отсеков. И все же сегодня вечером — как и ранее, днем, — его отец с кем-то разговаривал. Сигеру был в этом уверен.