— А этот, Непейвода? — продолжал веселиться толстяк.

— Разыскивается за тройное убийство, вооруженное сопротивление властям, несанкционированное посещение планеты, нарушение правил полета… Там список страниц на пять, все не упомнишь. Но полиции будет очень интересно побеседовать с его знакомыми. И, кстати, ребята из полиции вряд ли поймут, если попавшие к ним при таких обстоятельствах инопланетяне начнут объяснять, что я признан животным. Меня на Гее-Квадрус знают…

— Да вас полгалактики знает, сэр Платон, — небрежно отмахнулся Теплер Вайт, и от этого жеста произнесенная фраза из разряда комплиментов тут же перекочевала в банальные истины. — Как они на Непейводу купились, понять не могу.

— Зажрались, — пожал плечами Атлантида. — Со своими проще: планета маленькая, все более-менее известно, привычно и понятно. А залетные пташки, вроде нас, на живодерню, наверное, от силы раза два или три попадались. И наверняка рассчитывали связаться через вымогателей с родственниками, выкупиться, спастись. Не все же такие жмоты, как вы.

— А вы, сэр? — возмутился миллионер.

— Я для них двумя арбальскими капканами пожертвовал, — напомнил археолог. — Знаете, сколько они стоят, сэр Теплер?

— Да я бы своего тоже не пожалел, — мечтательно вздохнул миллионер. — Знать бы только, куда его поставить… А стоит он раза в три больше ваших двух!

— Мои по семь челюстей, сэр! — покачал пальцем Атлантида. — Не какая-нибудь там встроенная дешевка.

— А у меня с шестью, сэр, — признал толстяк. — Но чистая керамика!

Оба так увлеклись спором, словно сидели не стальной клетке городской живодерни в ожидании того часа, когда их забьют на мыло, а в дешевой студенческой пивной какой-нибудь периферийной планетки.

Вечером живодер принес деревянную плошку с серой крупнозернистой солью, кинул несколько похожих на апельсины фруктов и пару корнеплодов. Ткнул в коренья пальцем:

— Репнес с солью хорошо идет. А желтуху лучше «на потом» оставьте, рот сильно вяжет.

— Спасибо за совет, — кивнул Атлантида, заискивающе улыбаясь. — Приятно было с вами поговорить.

Обработчик скота, привыкший к лебезению со стороны «животных», молча отвернулся и пошел дальше.

— Что это с вами, сэр? — удивился Вайт.

— Ну как же, — пожал плечами Рассольников. — Такой хороший человек. Соль принес, нормальной еды дал, объяснил, что и как кушать нужно. Опять же, скоро резать меня будет. Чего зря злить живодера?

— Вы и вправду головой приболели или притворяетесь? — не поверил своим ушам миллионер.

— А вы обратили внимание, что нас подслушивают, сэр? — тем же тоном спросил Атлантида.

— С чего вы взяли, сэр?

— Очень просто. — Археолог присел в углу клетки и принялся старательно отмывать корень. — Почему живодер не взял у вас деньги и почему дамочка из комиссии требовала с вас именно тридцать семь тысяч кредитов? Наверняка потому, что разговоры «животных» с персоналом прослушиваются. Обычная мера предосторожности: чтобы о побеге не сговорились, чтобы деньги мимо общей кассы не ушли. Тут наверняка есть скрытая система слежения, которая контролирует общий порядок и отдельные разговоры. Причем, скорее всего, система дистанционная. Чтобы наши тюремщики не знали, кто именно за ними наблюдает, и, опять же, чтобы без ведома начальства между собой не сговорились.

«Сговорились», — хмыкнул толстяк. — А почему вы думаете, что здесь не обычный охранный компьютер стоит?

— А потому, — Рассольников удовлетворился чистотой корнеплода и вернулся на доску. — Потому, что в охранном компьютере есть блок памяти, который кто-то из руководства может проверить. Или системщик обслуживающий от нечего делать заглянет. Нет, сэр Теплер, нет. Там сидит человек. Со смены ушел, и все концы в воду. Было—не было… Докажи!

— И ведь, небось, в кресле сидит, мерзавец, — с неожиданной ненавистью поддакнул Вайт. — Книжечку читает да на экран поглядывает, чтобы зверушки из клеток не разбежались.

— Вот именно, — поддакнул Атлантида, прежде чем запустить зубы в корнеплод. — А если видит, что между смертником и охраной разговор возник, настраивает микрофон и слушает. А потом начальству докладывает.

— А может, постоянно слушает? — предположил толстяк.

— У-кку, — отрицательно покачал головой Платон, дожевал хрустящий белый кусок и пояснил: — Я ведь про капкан не просто так рассказывал, сэр Теплер. Мне интересно было, вечером соль дадут или доску отнимут? Раз соль дали, значит, и контроль у них… — Атлантида многозначительно завел палец за ухо и дернул им в сторону. — Тяп-ляп. Соли не хотите?

— Спасибо, сэр, с удовольствием. — Миллионер выбрал себе корень покрупнее и пошел его отмывать.

К утру Теплер Вайт сломался. Не то чтобы Атлантида был жадным человеком, но поместиться на узенькой доске вдвоем не было никакой возможности, а жертвовать собой археолог не собирался. Муки толстяка, ворочающегося на голых прутьях, вдвойне усугублялись видом посапывающего с удобствами Платона — и терпеть страдания далее миллионер не смог.

— Эй, как там тебя?! — Замахал рукой Вайт, когда тележка живодера подкатилась к их клетке. — В общем, скажи этой ведьме, из комиссии, что я согласен. Будут вам тридцать семь тысяч кредитов, давайте и мне тоже доску, садисты, гады, извращенцы.