Шрифт:
— Вы, я вижу, тоже не рискуете их беспокоить, — усмехнулся Богораз, беря карточку и разглядывая. — Предпочитаете не связываться с сильными мира сего…
— Обещаю помогать с билетами на нашем вокзале.
— Спасибо. — Богораз спрятал визитку. — Честно говоря, я предпочитаю другие пути. Заплатил — и тебя отправят, и накормят, если надо. И дадут переночевать…
— На Павелецком нет комнат отдыха…
— Койка везде найдется. На вокзале тоже.
Имел ли он в виду изолятор на третьем этаже?
— Между прочим, — сказал еще Богораз, — я слышал, что сестра Влады приезжала с мужем на похороны Сусанны.
— Но вы были на кладбище — могли их видеть…
— Там было много евреев, меня же никому не представили… — Богораз уже откровенно спешил. — Я постараюсь прямо сейчас же узнать насчет родственников Влады и сразу позвоню.
— Отпевание на кладбище было? — спросил Денисов.
— Да. Это я помню… Вам на вокзал?
— Мне в другую сторону, спасибо.
Денисов уже знал, куда должен поехать.
Колесо закрутилось.
6
На кладбище снова было влажно и знойно, как и третьего дня, когда он в первый раз сюда приезжал. Трава под деревьями еще блестела, как и в его первый приезд, совсем недавно прошел небольшой дождь. Но солнце жгло самыми тяжелыми предвечерними лучами.
Молельня была закрыта. Два знакомых уже Денисову служителя культа — бородатые, в мятых костюмах и картузах — разговаривали о чем-то самим им давно известном. Узнали ли они его тоже?
Он подошел:
— А где…? — Денисов кивнул на молельню.
— Вам надо помолиться на могиле?
— Мне нужен он сам.
— Скоро придет… Минут через десять… — Евреи показали куда-то вглубь кладбища.
Денисов прошел в аллею. Какая-то незнакомая пара потянулась за ним. Мужчина спросил, извиняясь:
— Не знаете, где тут мафию захоронили? В «Труде» писали… Где-то здесь…
Денисов ничего об этом не слышал.
Под деревьями было много людей. Прошли навстречу могильщики — он узнал их острые, даже на вид, заточенные до металлического блеска узкие лопаты, служебную спецодежду; один из рабочих нес на плече веревку — зловещую принадлежность ремесла. На соседней аллее пропыхтел похожий на жука маленький, окрашенный в оранжевое колесный трактор.
Денисов показалось, что он заблудился. На квадратном участке впереди шли захоронения военных — он узнал поднимавшиеся над цветниками бюсты старших офицеров. Прошедший дождь оставил следы. Головы военных казались вспотевшими. Их было много — разной высоты, словно на большом военном совете.
Кое-где на памятниках виднелись эмблемы с изображением чаш и обвивавших их змей. Здесь располагались могилы военных медиков. Дальше, судя по надписям на цоколях, похоронены были профессора военных музыкальных училищ.
Рядом с мраморной женской головкой были выбиты строки:
«Не дожила. Не долетела. Не долюбила. Не смогла. Как много в жизни ты хотела. Как мало жизнь тебе дала».
На другом памятнике, чуть подальше, он прочитал:
«Кандидат биологических наук…» — Родственники, да и сам покойный при жизни, видимо, придавали большое значение этому обстоятельству.
Денисов повернул назад, к молельне.
Раввин скоро появился — с клочковатой бородкой, с водянистыми, желтоватыми глазами, со стариковской слезой. Ему было за семьдесят. Он долго не мог сообразить, что хочет от него Денисов.
— Кто давал деньги? — переспросил он. — Если это старая женщина, — то дети или внуки… Бывает, что человек работает и дает профсоюзная организация…
— Нет. Когда отпевают… Вы записываете их имена и потом перечисляете… Я сам это слышал. Где эти записи?
— А-а… — раввин смягчился. — Я понимаю… — Он с сожалением взглянул на Денисова. — Мы их тут же рвем. Богу не надо наших справок.
Он что-то объяснил подошедшим евреям в картузах — они покачали головами.
— Нет… Это все сразу выбрасывается…
«Номер не прошел», — подумал Денисов.
От ворот кладбища из телефона-автомата он позвонил в отдел, трубку поднял Антон.
— Денис! Тут уже есть для тебя… Звонил парень из еврейского кафе. Имена! Не выговоришь…
Денисов достал блокнот.
— Записываю.
— Коган Злата. Сестра Влады Вайнтрауб. Ее муж — Коган Зелиг. Еще Коган Пера — родственница… Разбираешь?
— Давай по буквам…
Антон принялся передавать библейские имена греческо-славянскими:
— Захар, Леонид, Александра, Тимофей… По Москве не значатся. Мы проверили.