Шрифт:
— Вот кресло! — Кремер помог ему подняться. — Вас послали устроить скандал? Откуда вы меня знаете?
Гость сел, каждое движение причиняло ему страдания.
— Мы видели друг друга в Москве, на Ярославском вокзале.
— Там бывает много людей, — сказал Кремер.
— Вы схватили икону…
— Но почему вы решили, что она со мной?
— Почему? — Боль понемногу отпускала его, он снова взял прежний тон… — Ты вез ее в Мукачево Терновскому. По дороге узнал про кражу из замка. Поворачивать было рискованно…
— Я мог передать икону в Москве.
— Не мог. Терновского не было. Он уехал перед тем, как все случилось в Залесске.
Все еще сжимая шею, ночной гость сказал:
— «Апостол» тебе не нужен.
— Вот это деловой разговор! — Кремер взял стул. — Я мечтал договориться.
— Что хочешь за него?
— Много не надо. Я возьму «Оплакивание» и маленькую икону из Твери, которую вы взяли у онколога. Разницу заплатите… — Он торговался как «прилипала».
— Кто здесь сказал про онколога?!
— Дураку ясно! Вы же подбирали Тордоксу!
— Икона здесь, в номере?
— Здесь. Как вы узнали про меня и Терновского? — спросил Кремер.
— Каталог международной выставки с его автографом!… Понятно? Ничего не оставляй под матрасом.
Кремер кивнул:
— Значит, вы навестили меня, пока я ездил в Карпаты?
— Пока ты прятался от экскурсионного фотографа… Между прочим, тебя не разыскивают?
— Не разыскивают, — Кремеру стало смешно. — Что это вы так неприветливы? Все-таки имеете дело с искусством… Вы не из шпаны?
Из кресла донесся звук — полусмех, полустон. Ночной гость, забыв про боль, радовался собственной находке:
— Литератор я…
— Ладно, — сказал Кремер. — Договорились?
— Пока нет. Где держал ее?
— В камере хранения.
— Я знал, что ты принесешь икону перед самым отъездом… — Гость что-то достал из кармана, по-видимому блокнот с описанием иконы.
«Экспертиза» заранее продумана», — понял Кремер.
В ту же минуту в коридоре раздались шаги. Скрипнул плохо закрепленный плинтус, легкое сотрясение послышалось рядом с холлом. Скрываемые паласом шаги приближались к двери.
— Больно? Массируйте шею, — Кремер не особенно осторожно тряхнул ночного гостя.
— Какой массаж? — Он ничего не слышал. — Шея не гнется!
— Отвлекайтесь, массируйте. Стихи любите? — Не дождавшись ответа, Кремер забормотал первое пришедшее на память: — «Остановлены лошади в ряд, мы готовы разлучить рукава и полы. Над каналом большим императорским снова начинается чистый холод…» [3] .
3
Ван Вэй — (китайский поэт VIII века). Покидаю Цуй Син-цзуна. Перевод Ю. Шуцкого.
Человек в коридоре с секунду постоял под дверьми, потом шаги стали удаляться.
— Где икона? — спросил гость.
— Сейчас.
«Апостол» был тщательно упакован. В темноте Кремер убрал первый предохранительный слой, потом второй. Наконец поставил икону на стол, включил лампу.
Лицо «Апостола» было просто и величаво. На этот раз оно говорило о порывистости и простодушии. Сквозь оградительное стекло хорошо просматривался древний потрескавшийся левкас.
— Переверни!
Кремер повернул икону. По дереву рассыпались крошечные завитки старославянских литер: «В лето 6922 а писана бысть икона си рукою раба божия Антипа Тордоксы».
Когда гость ушел, Кремер тихо вернулся в прихожую, осторожно нажал на ручку — дверь в коридор беззвучно открылась.
Больше Гонта не нашел в газетах ничего, что относилось бы к парикмахеру Федору Джуге — «торговцу людьми», наживавшемуся на человеческом горе. Приближался последний штурм, сообщения с фронтов исчезли, зато резко возросло количество материалов под рубриками «Разное» и «Спортивные сообщения».
«Денатурированный спирт убил шестьдесят семь людей!»
«Пянство — найбольший ворог народного господарства!»
В конце сентября, когда даже самым твердолобым стало ясно, что дни фашистской диктатуры сочтены, газетами овладела подлинная футбольная лихорадка:
Газдяръ — Мукачево 1:3 (1:1)
Мишколцъ — СК Русь 1:2 (1:0)
И наконец, 24 сентября 1944 года:
Сентлеринцъ АЦ — УАЦ 3:1 (0:1)