— Филипп, я прошу прощения за свое вчерашнее поведение…

— Забудь об этом, — холодно оборвал он ее.

Все закипело у нее внутри. Ей показалось, что их разделяет непроницаемая стена из стекла. Словно они никогда не занимались любовью, не смеялись вместе, словно между ними вообще ничего не происходило!

— Я не могу… я вовсе не то имела в виду, сказав, что ненавижу…

— Я не хочу об этом говорить. — Филипп остался холоден как лед и не скрывал своего раздражения.

Глаза Одри невольно наполнились слезами. Тихо чертыхнувшись, Филипп положил ей на спину руку и увлек за собой по коридору в пустующую комнату для посетителей. Дверь он, однако, не закрыл. По коридору сновали медицинские сестры, и Одри поняла, что Филипп не хочет оставаться с ней наедине, не собирается вести серьезных бесед и задерживаться здесь дольше, чем намеревался. И вдруг ощутив головокружение, Одри тяжело опустилась на стул.

— Ты бросаешь меня… — Она вовсе не собиралась этого говорить, но слова сами собой сорвались с ее губ.

Стоявший к ней спиной Филипп всем своим видом выражал крайнее раздражение. Стиснув руки в кулаки, он засунул их в карманы брюк, но не повернулся к Одри и ничего не ответил.

— Куда ты ездил вчера ночью? — дрожащим голосом прошептала она, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание, ибо ей казалось, что мир вокруг рушится.

— На пляж.

— К-какой пляж? — поразилась она, поскольку побережье находилось на значительном расстоянии.

— Не имеет значения, куда я ездил! — грубо бросил Филипп.

— Просто я сильно беспокоилась… — пробормотала Одри.

— Я оплатил счет за гостиницу. — Филипп повернулся к ней вполоборота, затем снова отвернулся к окну, но она успела заметить, что он разъярен. — Тебе лучше вернуться в поместье. Шофер Максимилиана будет возить тебя к нему. А через пару недель ты сможешь вернуться в Лондон. Тогда обо всем и поговорим.

Если и необходимо сказать Филиппу, что я жду ребенка, подумала Одри, сейчас для этого самый неподходящий момент, ведь нас могут прервать или подслушать.

Филипп наконец повернулся к Одри, сурово глядя на нее, медленно извлек из внутреннего кармана своего великолепно сшитого пиджака какой-то небольшой предмет и бросил ей на колени.

— Пожалуй, пусть оно будет у тебя. Я не собираюсь больше никому дарить это.

Одри изумленно опустила глаза и увидела роскошное кольцо с рубином, грани которого в солнечных лучах играли всеми цветами радуги.

— Мне не в чем упрекнуть тебя. — Филипп замер на полпути к двери: он походил на человека, который разрывается между долгом и желанием. От напряжения глубокие морщины появились на его лице, глаза утратили свой блеск. — Следовало сказать тебе об этом раньше, но все как-то случая не было. Можешь продать это кольцо.

— Прошу прощения, я не помешаю? — послышался знакомый женский голос.

Одри вскинула голову и оцепенела, заметив на пороге свою сводную сестру, одетую, как всегда, ярко и вызывающе.

— Стелла… — изумленно пробормотала она.

— Я думал, Филипп приведет тебя к машине, чтобы ты могла повидаться со мной, но мне надоело ждать. — Стелла тряхнула своей роскошной золотистой гривой, ее красивое лицо исказила капризная гримаска. — Я все утро проторчала в этой проклятой машине!

Филипп виновато посмотрел на Одри.

— Прости, я забыл сказать, что твоя сестра решила вернуться в Лондон одним самолетом со мной.

— Забыл? — растерянно повторила Стелла, но уже в следующее мгновение улыбка расцвела на ее лице, и она передернула плечами. — Вечно этот парень невнимателен к моей персоне!

Одри перевела взгляд с Филиппа на Стеллу, потом снова взглянула на Филиппа. Она изо всех сил пыталась не выдать охватившего ее ужасного чувства, вызванного предательством двух самых близких ей людей. Теперь понятно, к кому Филипп ездил на побережье! Каков лицемер! Чего стоят только разглагольствования о том, как не понравилась ему Стелла! Значит, вчера вечером Филипп покинул ее с намерением провести время в компании ее красавицы-сестры.