— Когда я устаю, я ничего не слышу вокруг, — сказала она, взглянув на него. — Я думала, вы уехали на выходные.

Джейк пожал плечами, вытащил из кармана сигарету, прикурил и положил свою позолоченную зажигалку обратно в карман.

— Я решил, что мне не мешает денек отдохнуть. — Он с любопытством посмотрел на нее сверху вниз. От его внимания не ускользнули пятна грязи на ее одежде и выпачканные в земле руки. — Это очень вредно для ногтей. Почему ты не надеваешь перчатки?

— Наверное, во мне живет что-то первобытное, — мечтательно ответила она. — Я люблю копаться в земле. А перчатки — довольно противная штука.

— Давно ты здесь живешь? — затянувшись, с интересом спросил он.

— Почти полгода, — ответила Морин. — Со времени гибели моих родителей.

Джейк испытал к ней что-то вроде сочувствия.

— Я знаю, что это такое — потерять кого-то из родителей, — сказал он. — Мои мать и отец тоже умерли, правда, не в одно и то же время. У тебя есть братья или сестры?

— У меня никого нет. — Она посмотрела на него, не решаясь спросить его о том же.

— У меня тоже никого нет, — сказал он, предвосхитив ее вопрос. — Но я научился ценить одиночество. Оно мне даже нравится.

— Не могу представить, как можно любить одиночество, — задумчиво возразила Морин, глядя на предзакатное небо.

— Неужели? — спросил он, слегка улыбнувшись. — Ты вот тоже из дома почти не выходишь, разве что по воскресеньям. И на работе ты все время одна.

— Это не значит, что мне нравится одиночество… О Господи!

Она вскочила и без всяких объяснений побежала в дом. Бэгуэлл сидел на столе около вазы с яблоками и грушами, отщипывая по кусочку то от одного, то от другого фрукта.

Когда она, запыхавшись, вбежала в комнату, он спокойно посмотрел на нее и удовлетворенно сказал: «Хор-р-рошо!» В клюве у него был кусок груши, а в лапе он зажал огрызок яблока.

— Ах ты, гадкая птица, — простонала Морин. — Мои прекрасные фрукты!

За ее спиной послышался какой-то звук, переросший в рокочущий смех, не лишенный своеобразного очарования.

— Это и есть Бэгуэлл, — представила она птицу своему новому соседу.

— Привет, Бэгуэлл, — сказал Джейк, подойдя поближе к столу.

— Не протягивайте к нему руку, — предупредила она. — Он может клюнуть.

— Я буду иметь это в виду. — Он улыбнулся, глядя на ужимки попугая, который, польщенный вниманием постороннего человека, красовался, распустив перья.

— Он любит мужчин, — заметила Морин. — Возможно, что он — на самом деле она.

— Он очень милый, — сухо сказал механик.

— Милый! Милый! Хор-р-роший! — обрадовался Бэгуэлл. — Пр-р-ривет!

Джейк рассмеялся.

— И к тому же умный.

— Он тоже так думает, — сказала Морин, робко посмотрев на соседа. — Хотите что-нибудь выпить? У меня есть прохладительные напитки, и я могу сделать кофе.

— Настоящий кофе? — язвительно спросил он. — Терпеть не могу растворимого.

— Кофе настоящий, — уверила она его, подумав, что он довольно прихотливый гость, и налила в электрокофеварку свежей воды. — А у вас есть еще какое-нибудь имя, кроме Джейка? — спросила она, делая вид, что не знает этого.

— Джейк Эдвардс, — сказал он, пододвинул стул и сел. — Ты не куришь?

— Нет, но я не возражаю, если вы закурите. — Она включила кофеварку и подала ему большую синюю пепельницу. — Вот, пожалуйста. Папа подарил мне ее на Рождество, чтобы ему было куда стряхивать пепел.

Она вздохнула, вспомнив, как это было. И сразу после Рождества его и мамы не стало…

Джейк внимательно наблюдал за сменой выражений на ее лице.

— Спасибо. — Он откинулся на спинку стула. В разрезе его рубашки она увидела густые черные волосы, говорившие о том, что ими в изобилии покрыто все его тело. Она ощутила, как жаркая волна накрыла ее. Он выглядел необычайно чувственным. Рабочий комбинезон скрывал его тело, а в теперешней одежде он производил на Морин неизгладимое впечатление.

Морин разглядывала его — он делал то же самое. Теперь она казалась ему довольно привлекательной — начиная от длинных черных волос и заканчивая ступнями, которые были немного крупноваты. Девушка передвигалась с редкостным изяществом, а ее улыбка была на удивление заразительной. Давно уже Джейк так не смеялся, давно ему не было так хорошо. Сидя рядом с Морин, он чувствовал себя комфортно и умиротворенно. От нее словно исходило тепло, согревавшее его. Он вспомнил, как неожиданно встретил ее утром на улице: длинные загорелые ноги, чувственная грудь, распущенные волосы до пояса. К его удивлению, после этой встречи он долго не мог заснуть ночью, думая о ней. Последние несколько лет женщины его особенно не интересовали. Содержанием жизни стала для него работа, вытеснившая из сердца нежность и любовь. Постоянная занятость не давала ему возможности привязаться к кому-нибудь особенно сильно. К этой женщине он тоже не хотел привязываться, но дружба с ней могла помочь ему выяснить, насколько она осведомлена о деле с неудачной разработкой фаберовского самолета. Он всерьез интересовался Блейком, а она была его секретаршей и могла послужить промежуточным звеном.