Морин в отчаянии покачала головой.

— Уходи. Уходи и никогда не возвращайся. Я тебя недостойна!..

— Почему же ты продолжала со мной встречаться?

— Сначала я следила за тобой, — жалобно улыбнувшись, призналась она, — а потом…

Она перехватила его взгляд, и ее лицо опять стало серьезным.

— Ты в опасности? — спросила она слегка осипшим голосом. — Хочешь, я буду твоим свидетелем на суде? Я сделаю все, что в моих силах!

— Правда? — Он задумчиво теребил ее волосы. — Ты действительно переживаешь за меня? Или ты разузнала о самолете больше, чем тебе положено?

— Я тебя не понимаю, — удивилась она.

Он тяжело вздохнул. Возможно, она действительно не понимает. Как знать, может, она и впрямь не знает, кто он на самом деле?

— Так… Не обращай внимания. Кстати, что у нас на ужин? Я умираю от голода!

Вопрос этот прозвучал по-домашнему уютно, и она тут же забыла обо всех своих подозрениях и ласково улыбнулась ему. Какое это все-таки счастье — быть рядом с ним!

— Сегодня у нас бутерброды с ветчиной.

Он переменился в лице.

— А ну-ка одевайся, и поедем поужинаем по-настоящему.

— Уже поздно. К тому же я не хочу, чтобы ты тратился на меня.

Морин чувствовала себя гораздо увереннее. Вздохнув, она обняла его и закрыла глаза.

— Я рада, что тебе ничего не угрожает.

Странно, подумал он. Она не красавица, не богачка, у нее нет влиятельных родственников. К тому же она девственница. Да и вообще — она человек не его круга. Почему же в ее обществе он чувствует себя так комфортно?

— Ни мистер Блейк, ни Чарлин ничего не говорят, — тихо сказала она. — Но что-то происходит, я же чувствую. Я слышала, детектив Макфабера разоблачил диверсанта.

— Я тоже слышал об этом.

— Так ему и надо. Бедный старик Макфабер…

— А почему ты думаешь, что он старый? — поинтересовался Джейк.

— Чарлин сказала, что ему как минимум сорок лет, — пролепетала Морин, прижимаясь к его груди. — Еще он седой и толстый. Вот до чего доводит увлечение женщинами.

Джейк хмыкнул.

— Может быть. Хотя не думаю, что Макфабер помешан на женщинах.

— Правда? Ну, тогда не обойдется без разбитых сердец. — Она усмехнулась. — Все девушки корпорации ждут его, затаив дыхание. Его появление будет настоящим фурором.

— Не сомневаюсь. — Он отстранился от нее, желая сменить тему разговора. — Привет, Бэгуэлл!

Занятый бутербродом, попугай даже не удостоил его взглядом.

— Сколько ты съешь? — спросила она, нарезая хлеб.

— Ты имеешь в виду — попугаев? Тогда не знаю. Ты предлагаешь мне Бэгуэлла, запеченного в сухарях?

— Не попугаев, а бутербродов, — улыбнулась она. — С ветчиной и майонезом.

— И горчицей, — добавил он. — Два.

— Хорошо.

Морин занялась приготовлением бутербродов, вся сияя от счастья быть рядом с ним, сидеть с ним за одним столом. Джейк тем временем снял пиджак, развязал галстук и небрежно бросил их на свободный стул. Положив ногу на ногу, он расстегнул пуговицы рубашки. Она, наверное, дорогая, подумала Морин. Любопытно, где он был, что ему пришлось так одеться.

— Как мне все это нравится, — пробормотал он, кивнув в ответ на предложение налить ему кофе. — Я не помню, когда в последний раз женщина готовила для меня ужин.

— Наверняка для тебя готовила твоя мама.

Джейк поперхнулся.

— Что тебе известно о моей матери?

— Что мне может быть о ней известно, если я тебя знаю без году неделя? — резонно ответила она вопросом на вопрос. — Я помню, как моя мама готовила для меня, поэтому решила, что и твоя тоже.

— Да, конечно. — Он отпил кофе. — Впрочем, моя мать не умела готовить. Она была совершенно не домашним человеком.

— У тебя есть братья или сестры?

Он отрицательно покачал головой.

— У меня никого нет. Больше никого.

— Извини.

— Почему ты извиняешься? Ведь у тебя тоже никого не осталось.

— Это правда. — Морин присела рядом с ним и занялась своим бутербродом. Она знала, что футболка на ней была слишком обтягивающей. Впрочем, Джейк, видимо, ничего не имел против, лишь его взгляд чуть дольше задержался на ее груди.

— А почему ты так укладываешь волосы? — он кивнул на ее стянутый резинкой «хвост». — Это тебе совершенно не идет.

— Вот спасибо!

— Мне больше нравится, когда они распущены.

Их глаза встретились, и Джейк хитро улыбнулся.

— Распусти волосы. Тогда я, может быть, займусь с тобой любовью.

Сердце ее подпрыгнуло в груди.

— Нет, — ответила Морин, натянуто улыбаясь. — Ты сказал, что не занимаешься сексом с девственницами.

— Я сказал «заняться любовью», а не сексом. Краска выступила на ее щеках.

— Какая разница?

— Только невинные девушки могут задавать такие вопросы, — заметил он, расправляясь со вторым бутербродом. — Очень вкусно.