— И ты дорогая?

— Накита, — ответила темный жнец прямо, перебирая свой амулет пальцами как если бы готовясь использовать его.

— Она моя сестра, — сказал Барнабас, подтягивая ее ближе в жесте, о котором офицер Леви подумает как об объятиях, хотя я знала, что это предупреждение ей вести себя хорошо. Проблема была в том, что они оба думали о себе как о доминантах, и ситуация только усугубилась, когда она оттолкнула его от себя. — Мы перевелись сюда из Дании, — добавил он, и я посмотрела на него с удивлением.

Я думала, это была Норвегия…

— Они остановились у меня, — добавила я.

Офицер Леви, кажется, расслабилась, видимо удовлетворенная нашими потупленными выражениями лиц.

— Если ты еще раз выкинешь что-то подобное, получишь испытательный срок, — сказала она, указывая на школу за её спиной. — Внутрь. Все вы. Я не собираюсь впаивать вам срок в первый же день школы. Идемте, — сказала она, показывая нам идти перед нею, и мы как один начали двигаться.

— Мне жаль, — пробормотал Джош, когда я поравнялась с ним, но кому он это сказал — мне или офицеру Леви, я не знаю. Меня наполнило разочарование с оттенком отчаяния. У меня волосы на шее встали, когда я услышала офицера Леви позади себя. Мы не уйдем тихо, не так ли? — думала я, но подмигивание и хитрая ухмылка, пойманные от Барнабаса, когда я посмотрела на него, заставили меня выпрямиться в предвкушении.

— Продолжай идти, — пошевелил он губами, потом потянул Накиту за руку, чтобы поровнять ее со мной и Джошем. Я не могла не улыбнуться на ее приглушенный протест, когда Барнабас приблизился к ней и убедил не бить женщину.

— Я видел, что ты собиралась сделать, — сказал он, его рука покоилась на амулете, когда тот начал слабо светиться зеленым. Раньше он был рубиново красным, но с тех пор как он оставил свою позицию светлого жнеца и стал темным, амулет сменил цвет, сдвинувшись по спектру, к смущению Барнабаса.

— Накита, бить ее отдает изяществом носорога, — добавил он. — Ты должна овладеть искусством поиска минимума. Смотри и учись.

Потом тише он прошептал мне:

— Мэдисон, начинай замедляться, пока офицер Леви не пройдет мимо тебя. Джош, мне жаль, я не могу тебя прикрыть. Она должна кого-то поймать. Лучшее, что я могу — сделать так, что ты не попадешь в неприятности.

Джош вздохнул, смотря на меня, когда взял мою руку.

— Увидимся позже, — сказал он тихо, выражение его лица было несчастным и одновременно покорным. — Я знал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Мои пальцы выскользнули из его, и я поморщилась.

— Возьмешь мою домашнюю работу?

— Ага. Я заеду к тебе домой после школы. У тебя есть мой номер телефона?

Я дотронулась до своего кармана, нащупывая мой телефон.

— Всегда, — сказала я, и Накита хмыкнула, совершенно не понимая. Почти все для нее просто логика. В этом была разница между ней и Барнабасом. Несмотря на всю его горечь, его вело сердце.

Я чувствовала себя отвратно, покидая Джоша, но что еще я могла сделать? Постепенно я начала замедлять шаг, оба, Накита и Барнабас начали отставать вместе со мной, в то время как Джош продолжал идти впереди нас, с опущенной головой и руками в карманах. Я задержала дыхание, когда отступила в сторону и позволила офицеру Леви пройти мимо меня. Барнабас коснулся моего локтя, и я остановилась. Другая его рука была на амулете, глаза стали серебряного цвета, когда он прикоснулся к божественному, изменяя воспоминания офицера Леви, чтобы исключить нас. Это было несложное умение, но то, которому, как я думаю, они оба не спешили меня учить из-за того, что я смогу делать с его помощью. Конечно, я их босс, но я получила работу без пожизненного обучения и дисциплины, которые обычно следовали сначала.

Я стояла между машин и наблюдала, не веря своим глазам, в то время как офицер Леви, казалось, полностью забыла о нас, провожая Джоша обратно в школу, как если бы он был единственным, кого она видела. Магия жнецов — вы просто обязаны ее полюбить.

— Женщина вспомнит, — сказала Накита, фыркая, отставив бедро и тоже наблюдая. — Ты использовал слишком мало божественности, так что ложная память не будет держаться.

— Она удержится достаточно долго, чтобы мы смогли улизнуть, а это все, что нам нужно, — Джош уже, очевидно, был забыт, Барнабас взял меня за локоть и направил к полю на краю парковки, но мои глаза были на школе позади нас и открытых окнах. — И когда вернется проверить и никого не найдет, в ней зародится сомнение. Через неделю она забудет об этом, потому что для нее будет легче забыть, чем помнить.

Неделя, думала я, надеясь, что он не совершает ошибку. Я думала, что это будет более надежно. Накита тоже казалось неубежденной.

Плечом к плечу, мы повернулись и оставили машины позади нас и направились к заросшему полю, полному пчел и маленьких цветочков. Я не могла не чувствовать себя странно, шагая меж двух ангелов, светлым и темным, как если бы я была как-то соединена со всем прошлым, что случилось до меня, и будущим, что грядет. Если бы я не знала, что за нами была школа, или не ощущала запах асфальта и раскаленного металла, я бы могла подумать, что иду по Эдему [1] .

Накита посмотрела на небо и смахнула волосы назад. Она улыбнулась до боли красивой улыбкой. Когда она вытянула руки к небесам, ее крылья, ее восхитительные, с черным оперением, невозможно большие крылья — материализовались, переливаясь на солнце. Темный жнец, темные крылья.

Беспокоясь, я оглянулась на школу. Когда я повернулась, Барнабас уже тоже обзавелся крыльями. Его крылья были белыми, и я задумалась, не изменят ли они со временем цвет, как его амулет.

У меня было меньше 24 часов, чтобы попытаться помочь какой-то безымянной душе, что вот-вот окажется в центре борьбы за свою жизнь. И мы — те единственные кто может его спасти, думала я, в то время как Барнабас обхватил меня рукой за талию, и я ступила назад, становясь ему на ноги, так, чтобы он смог нести меня в полете. Мы несли его спасение и его смерть… потому что если я не смогу убедить его сделать иной выбор, Накита его убьет.