Дилемма «социальное – политическое» ложна, но за ней скрывается реальная проблема отношения революционеров к государству. Обозначить полярные подходы к проблеме «государство и революция» можно как революционный этатизми антиэтатизм. Особенную актуальность их спор приобретает после завершения эпохи буржуазных революций, осуществленных без упразднения государства, этатистскими методами.

Целью новых революций становится бесклассовое общество. Должны ли теперь революционные преобразования осуществляться государством или вне государства? Это по-настоящему тяжелая проблема, за которой – множество поломанных человеческих судеб, и теоретическое решение ее, в общих чертах намеченное в марксистском тезисе об отмирании государства после революции, очевидно, неотделимо от практического.

Проблема революции в немарксистской общественной мысли XX века достаточно полно освещена в книгах M. Л. Гавлина и Л. А. Казаковой «Современные буржуазные теории социальной революции» (1980) и Ю. А. Красина «Революцией устрашенные» (1975), хотя последняя носит излишне публицистический характер. Для понимания революционных процессов в «третьем мире» большое значение имеет книга «Общественная мысль развивающихся стран» (1988) [Например, здесь впервые поставлен под сомнение тезис о «мелкобуржуазной» сущности режима Хомейни в Иране (С. 209). Предложенный взамен термин «этакратический», на мой взгляд, стилистически не очень удачен, но верно передает суть — господство государственной, а не мелкобуржуазной собственности.] [4].

Теория социальной революции представлена в нашей литературе слабее. Наиболее интересны исследования революций в Античности, ведущие начало от книги А. И. Тюменева «Очерки экономической и социальной истории Древней Греции», первый том которой носит название «Революция» (1917, опубликован в 1920). До конца 1930-х годов встречались неординарные работы, такие, как доклады С. И. Ковалёва «Проблема социальной революции в античном обществе» и А. И. Тюменева «Разложение родового строя и революция VII-VI веков в Греции» (1933, опубликованы в 1934), статья К. М. Колобовой «Революция Солона» (1939). Интересен и многотомник Н. А. Рожкова «Русская история в сравнительно-историческом освещении. (Основы социальной динамики)» (1919-1926), где в схему всемирной истории включено несколько периодов социальных революций (феодальной, дворянской и буржуазной).

Затем давление идеологии, превратившее материалистическое понимание истории в схоластический «истмат», изъяло тему революции из науки. Большая часть книг по этой тематике – шаблонный пересказ советских идеологических догм. Сразу скажу, что, являясь последователем материалистического понимания истории, я буду для идеологизированного варианта исторического материализма, существовавшего в СССР, использовать термин «истмат» или «советский истмат», без добавления подразумевающихся эпитетов «догматический», «официальный» и т. д.

Из авторов, не чуждавшихся постановки реальных проблем теории социальной революции, следует отметить М. А. Селезнёва – книга «Социальная революция» (1971); В. Ф. Шелике – депонированная в ИНИОН РАН рукопись «Социальная революция: общее и особенное» (1987); А. Р. Корсунского – статьи «Проблема революционного перехода от рабовладельческого строя к феодальному в Западной Европе» (1964) и «О социальных революциях в докапиталистических формациях» (1976); Р. А. Ульяновского – статья «О некоторых вопросах марксистско-ленинской теории революционного процесса» (1976); Я. С. Драбкина – доклад «Нерешенные проблемы изучения социальных революций» (1969); С. Л. Утченко и Э. Д. Фролова, ставивших в своих работах проблему революций в Античности. Попытка критического анализа теории революции В. И. Ленина предпринята в книге С. А. Ланцова «Социальные революции и общественный прогресс» (1990). Однако и их мысль не покидала рамок советского истмата.

Ряд интересных идей содержит книга М. Л. Тузова «Революция и история» (1991), но в целом автор склоняется к признанию первичной «революции внутри сознания». Идеализм в исследовании проблем революции, на мой взгляд, бесполезен: мало кто, выдвинув принцип «сначала переворот в умах, затем – в мире», способен придерживаться его до конца, не потеряв вторую часть. Ведь если революция в умах не вызвана происходящим в мире, перенос ее вовне не так уж важен.

В дальнейшем, после гибели СССР и советской идеологической системы, исследование проблем социальной революции сошло на нет. Единственным органом теоретической марксистской мысли с 1991 года был журнал «Альтернативы», статьи из которого использованы в настоящей работе; лишь в 2003 году к нему присоединился журнал «Экономико-философские тетради».

Буржуазная идеология, присущая нынешнему российскому обществу, принципиально антиреволюционна. В сознании людей средствами массовой информации культивируются самые примитивные антиреволюционные штампы. Революция отождествляется с насилием, ее причиной объявляется деятельность «темных», едва ли не сверхъестественно злых сил, результатом любой революции считается разрушение «нормальной» жизни и усугубление проблем, на решение которых она претендовала. Революция оказывается не локомотивом истории, а диверсией на ее дороге.

Антиреволюционная идеологическая платформа объединяет власть, частный капитал и церковь; прозападных либералов, националистов и популистов, включая именующих себя левыми (КПРФ); милитаристов и правозащитников; идеологов частной собственности и носителей обывательского «здравого смысла».

Между тем наше общество находится в тупике, выход из которого означал бы уничтожение старого и создание нового общественного строя, т. е. социальную революцию. Отсутствие выхода обрекает Россию на деградацию, ведущую к гибели.