— Стой! Держи его!

Он прыгнул прямо на стену и побежал вверх по задней стене, втыкая ножи в расщелины между бревнами. Кто — то кинул камень, кто — то метнул копье, но оба промахнулись. И свои, и враги смотрели снизу, как зачарованные. Ножом Даг выломал ставню и ввалился в незнакомую темную комнату. В следующей комнате прыснули по сторонам с визгом женщины, но Карлен среди них не было.

— Где она? — прорычал берсерк.

Его речь больше походила на рычание зверя, но его поняли. Наверное, среди служанок нашлись даже сочувствующие.

— Увезли, увезли ее, — всхлипнули в темноте.

Адольф напал на него со спины и ударил первый. В теснине коридора он ударил первым, что подвернулось под руку, а это оказалось совершенно тупое древко знамени, украшавшее стену залы. Но от толчка Даг проломил хилую балюстраду и свалился прямо на головы благородным ярлам, которые во внутреннем дворе как раз пытались заключить перемирие. Боли не почувствовал. При этом произошел еще один, крайне неприятный инцидент — Северянин лишился оружия. По дивному стечению обстоятельств, именно это скоро спасло ему жизнь. Древко знамени порвало перевязь с мечами на его спине, и Даг полетел вниз безоружный, ведь ножи в серьезном поединке не в счет.

Он извернулся кошкой, приземлившись на ноги, люди вокруг непонимающе расступились, и тут его милость показал себя во всей красе. Увидев вполне живого и почти невредимого врага, он отбросил учтивость и со звериным рыком кинулся на Северянина. С другой стороны, размахивая секирой, с лестницы кубарем катился Адольф. Со стороны, для знатных датчан это выглядело так, будто два кровожадных сакса режут на куски совсем юного, беззащитного мальчишку.

— Бей их! Вон из города, крысы!

— Топить всех крыс в дерьме!

Маркграфа пытался задержать кто — то из слуг и тут же поплатился отрубленной рукой. Северянин выхватил меч из ножен ближайшего к нему ярла, тот даже не успел помешать. Адольф наступал, как дикий кабан. Даг присел, ударил по ногам, но второго удара не понадобилось — кто — то уже сбил сына посла с ног.

— Гони их прочь! Топить всех!

— На кол псов Оттона!

Жидкая цепочка германских солдат, оцепивших двор, была прорвана оравой горожан. Первыми во двор ворвались жрецы Тора, потрясая окровавленными руками. Эти преследовали свои цели и звали всех жечь церковь. За жрецами уже ломились с рогатинами, цепями, дубинами.

Охрану посольства буквально втоптали в землю, порвали на клочки. Кто — то пытался укрыться наверху, но добровольцы приставляли к стенам лестницы, поджигали пучки соломы, кидали в окна.

Даг искал маркграфа, но не видел ничего, кроме моря голов и перекошенных в ярости ртов.

Громили подвалы, топтали ценности, с треском рубили ворота и двери. Многие иноземцы, пытаясь спастись, мечами прокладывали себе дорогу в гавань, но полегли все до одного. Огонь взлетел до крыши и прыгнул на соседние дома.

Даг без сил опустился на землю среди убитых. Он не помнил, как выбрался наружу, как его тошнило и выворачивало наизнанку, как его подхватили под руки и куда — то понесли. Когда он очнулся, стуча зубами, словно в лихорадке, над ним стоял его лютый Снорри Муха и… Ульме Лишний Зуб. Почему — то земля под ним покачивалась. Наконец, он сообразил, что это вовсе не земля, а палуба кнорра. Даг попытался улыбнуться новому хозяину «Белого Быка», но ответной радости не заметил.

Ульме Лишний Зуб смотрел мрачно. Кнорр покачивался у самой пристани. Рядом велась лихорадочная погрузка.

— Что я могу сделать? Полгода назад я предлагал ему драккар, я предлагал войти в мой фелаг. Но для этого нужны средства. Он снова босяк. Мои товарищи по фелагу не возьмут в долю нищего, пусть даже его отца уважает половина Свеаланда.

— Ты можешь отвезти его к отцу, на север?

— Я уважаю Олафа Северянина, но… мы не собираемся плыть на север, как раз наоборот. Мы идем с полным грузом шкур во Фризию… И вот что я скажу тебе, херсир, — понизив голос, старый торговец упредил следующий вопрос. — Когда — то мой друг Свейн Волчья Пасть вытащил из воды найденыша с волчьей меткой. Я тогда был против, но не сказал слова поперек. Теперь он служит конунгу Дании, а не мне. Прошли те годы, когда мы весело искали смерти. Мы не хотим новой беды.

— Поздно, — лютый указал на зарево пожара. — Знаешь, что там горит? Это усадьба германского посланника. Маркграфа разорвали на куски. Похоже, мы все нашли себе беду. Слушай, Ульме, этого парня вздернут, как только Синезубый вернется в город.

— Я чувствую, нам пора сниматься с якоря, — буркнул Ульме. — Но я подскажу тебе, что с ним делать. Видишь, на той стороне готовятся отплыть два черных драккара? Продай его гребцом йомсвикингам.

— Продать? Свободного?