— Ну конечно, он знал, что пистолет заряжен, — сказал Жак. Сразу после заката вечером дня убийства четверо друзей собрались возле фальшборта на подветренном борту, чтобы обсудить злодеяние. — В самых кровожадных парижских шайках главарь выбирает наобум кого-то из своих людей и приказывает ему перерезать глотку невинному или раскроить череп. Если он откажется или замешкается, тогда, скорее всего, сам разделит ту же участь. Таким образом главарь шайки добивается уважения к себе и навязывает свою власть.

— Но меня же обманули, — сказал Изреель.

— Шарп куда коварнее и хитрее. Он показал команде, что беспощаден, и в то же время сделал так, что на его руках крови нет.

— Тогда почему он выбрал меня? — недоумевал Изреель. Его лицо стало упрямым и суровым. — Почему для своей затеи он выбрал именно меня?

— Потому что хотел привязать нас к себе, — тихо промолвил Дан. Остальные удивленно посмотрели на индейца мискито. Тот редко высказывал свои замечания. — Помните, как Коксон отказался взять Гектора в свой отряд, который собиралась вернуться на Золотой остров? Мы держались вместе, Коксон выставил себя дураком, и еще несколько человек ушли за нами на другую сторону. Шарп не хочет, чтобы подобное повторилось, когда командует он.

Гектор начал понимать, что имеет в виду Дан.

— Значит, по-твоему, Шарп хочет, чтобы мы оставались на «Троице»?

Дан кивнул.

— Несколько человек уже подходили ко мне, спрашивали, нравится ли мне Шарп как адмирал. Они замышляют голосованием низложить его. Если им не удастся его убрать, они уйдут сами.

— То есть ты хочешь сказать, что если мы вместе с ними вернемся в Карибское море, то о смерти священника наверняка станет известно, и Изреелю грозит оказаться на виселице в Порт-Ройяле. Так?

— Шарп знает, что мы держимся вместе, а мы ему нужны, — сказал Дан, и неспешная манера говорить придала его словам еще больший вес. — Подумайте, кто мы тут. В рукопашной схватке никто на борту этого корабля не сравнится с Изреелем. Люди его уважают. Когда мы высылаем абордажную партию, то они рады, если он идет вместе с ними. Лучше Гектора переводчика нет. Найдется немало тех, кто способен изъясняться по-испански, но Гектор мастерски умеет обходиться с испанцами, с людьми вроде Перальты. Они ему доверяют.

— А что про Жака? Неужели в нем нет ничего особенного? — спросил Изреель, с усилием принимая обычный шутливый тон.

Дан слегка улыбнулся.

— Разве ты не знаешь, что хорошего кока на корабле ценят выше, чем хорошего капитана? — Улыбка исчезла, индеец посерьезнел. — Что касается меня, то в экспедиции осталось всего два гарпунера. Если нас не будет, то у «роты» точно с едой станет хуже, чем теперь. А кто голодает, тот всегда недоволен.

И это чистая правда, подумал Гектор. Обеспечить едой в достатке весь многочисленный экипаж «Троицы» было очень сложно, и эта проблема дамокловым мечом висела над буканьерами.

— Капитан Перальта еще в Панаме говорил мне, что от экспедиции кто-то обязательно отколется.

— Это еще хуже, чем когда я убил человека в бою на деньги, — хмуро сказал Изреель, разглядывая свои руки. — Тогда, по крайней мере, все случилось в приступе бешенства. В этот раз меня попросту обвели вокруг пальца.

— Положение не безнадежно, — успокоил его Гектор. — Дай время, и смерть священника забудут, или, возможно, вскроется двуличие Шарпа. Но пока у нашего адмирала есть преимущество. Как бы нам того ни хотелось, он привязал нас к себе, именно так, как говорит Дан. Мы должны выжидать, пока дела не выправятся.

Гектор смотрел, как Бартоломью Шарп выбрасывает двойную четверку. «Пассаж» был простой до примитивности игрой в кости, однако в самый раз для игроков на борту «Троицы». Рисковать награбленным добром они желали с наименьшими усилиями, а результат хотели получать максимально быстро. Правила были просты: три игральные кости, играют двое. Сначала играющий кидает пару костей, а потом — третью. Если общее число выпавших очков на всех трех костях больше десяти, он выигрывает. Если десять или меньше, то проигрывает.

Капитан бросил снова, выпала пятерка, и он сгреб монеты, поставленные на кон вторым игроком. Пересыпая выигрыш в кошель, он поймал на себе взгляд стоявшего позади Гектора.

— Чего тебе? — бесцеремонно спросил Шарп, устремляя на юношу злобный взгляд.

Гектор успел заметить в глазах капитана промелькнувшую тревогу и вспыхнувшую на миг искру неприязни. Этого хватило, чтобы юноша задумался, не окажется ли новый капитан угрозой не меньшей, чем Коксон: Шарп был столь же опасен, но намного коварнее.