Когда отец Оригена был убит за исповедание христианства, 16-летний юноша нашел приют у одной богатой христианки, к сожалению, не очень разбиравшейся в богословии. Помимо Оригена она оказывала свое покровительство еще и некоему Павлу из Антиохии, приверженцу одной из гностических сект. «Оригену поневоле пришлось жить вместе, и тут впервые со всей ясностью обнаружилось его правоверие; хотя Павел собирал вокруг себя великое множество людей, не только еретиков, но и наших – его считали сильным в слове, – однако Оригена нельзя было уговорить стать вместе на молитву; с детства хранил он церковное правило и, по его собственным словам, его тошнило от еретических учений» (Евсевий. Церковная история. 6,2). Пока Ориген не начал сам зарабатывать себе на жизнь уроками грамматики, – он четыре года жил в одном доме с гностиком и, имея возможность хорошо узнать его учение, отказался от совместной молитвы с ним…

Встретившись как-то со святым Поликарпом Смирнским, непосредственным учеником апостола Иоанна Богослова, гностик Маркион сказал: «Признай нас, Поликарп!». И неожиданно получил просимое им. Ответ христианина Маркиону звучал: «Признаю, признаю перворожденного сатаны» 1641 . По каким критериям Поликарп так ясно определил, кто перед ним? Вот его слова: «Кто не признает свидетельства крестного, тот от диавола; и кто слова Господни будет толковать по собственным похотям и говорить, что нет ни воскресения, ни суда, тот первенец сатаны» (Филиппийцам. 7).

И вот попробуйте в творения таких людей вставить какие-нибудь «эзотерические» рассуждения о том, что Христос и Сатана – братья, что грехопадение есть сущее благодеяние для человечества, что Крест никого не спас, что воскресения из мертвых не будет, не будет Суда и вообще нет никакого Бога Творца…

И еще: гностики никогда не соглашались умирать за свои взгляды. Их доктрины разрешали им участвовать в языческих церемониях 1642 . Игнатий, Поликарп, Иустин, Климент, Ориген, Тертуллиан, и десятки других раннехристианских богословов предпочитали умереть, но не совершать жесты почтения перед языческими божествами. Можно ли себе представить, что лишь «невежественная рука средневековых цензоров» вычеркнула из их сочинений страницы с описанием тех ритуалов, что были естественны для гностиков и так умильны для Елены Рерих («С великой любовью возложила белый хатык на Изображение Владыки Майтрейи в храме») 1643 ?

Нет, оккультизм никак не втиснуть в древнехристианское богословие.

Верно, кстати, и обратное: исторические школы «эзотерики» никогда не считали христиан «своими». Критик христианства Лукиан (II век) в памфлете «Александр или Лжепророк» описывает некоего шарлатана, вздумавшего создать новый и весьма эзотеричный культ. Естественно, в этом шутовском культе были мистерии. «Первый день мистерий начинался возгласом: „Если какой-нибудь безбожник, христианин или эпикуреец придет подсматривать наши тайные богослужения, он будет изгнан; верные пусть приступают к таинствам в честь бога, в добрый час“. Непосредственно после этого возгласа происходило изгнание посторонних. Александр первый произносил: „Христиан – вон“, а толпа отвечала: „Вон эпикурейцев“. Затем происходило священное представление» (Alex. 38) 1644 . Вроде бы это шутка. Но, как и во всякой пародии в ней шаржированно сказалось стереотипное восприятие пародируемого обыкновения.

Общеизвестно, что христиан интеллигенты-язычники называли «безбожниками», буквально «атеистами» (отсюда – их сближение у Лукиана с эпикурейцами – единственной нерелигиозной философской школой Древнего Мира). Это было бы невозможно, если бы языческие интеллигенты-эзотерики имели мистериальное общение с «посвященными» христианами 1645 .

Даже Цельс упрекает христиан в том, что Моисей не следует «тайной мудрости» и отрицает вечность мира (Против Цельса. I,18-19). Свидетельство Цельса весьма значимо. Он пишет, что он знаком с «тайной мудростью» и языческими таинствами («Я мог бы рассказать о способе прорицания в Финикии и Палестине, который мне приходилось слышать и который я изучил» (Против Цельса. VII, 9), и все же он возмущен христианами. Он знает космогонию гностиков и знает ее отличия от воззрений православных христиан. И при этом он также высказывает свое негодование тем, что христиане, принадлежащие к «главной церкви, принимают за истину принятую у евреев космогонию, в частности, насчет шести дней творения и седьмого дня, в который бог, отдохнув, ушел на свой наблюдательный пункт» (Против Цельса. V, 59).

Знает Цельс и о том, что христиане «главной церкви» не верят в переселение душ – «плохо поняв теорию переселения душ, они создали учение о воскресении» (Против Цельса. VII, 32).

Итак, языческие «посвященные» не знают никакой эзотерической космогонии или антропологии христиан. Ориген имел полное право написать в ответ «посвященному» Цельсу: «Цельс называет наше учение тайным и запрещенным. Чему верят христиане, то мир знает едва ли не лучше и не точнее того, чему учат мудрецы. Кому неизвестно наше учение о рождении Иисуса от Девы, о том, что Он умер на кресте, воскрес из мертвых и некогда снова придет сотворить суд? Не говорят ли неверные о тайне воскресения мертвых? и не ежедневно ли они смеются над тем, чего не понимают? Кто, следовательно, обвиняет нас в том, как будто мы держим тайные скрываемые учения, тот говорит нелепейшее из всего того, что можно сказать нелепого» (Против Цельса. I,7).

И в самом деле, языческих критиков христианства возмущают «тайные культы» христиан (какие именно – речь пойдет ниже), но не вышедшие случайно наружу «тайные доктрины» Церкви.

Еще один отрывок антихристианского памфлета укоряет христиан вполне по делу. «В качестве кого христиане пришли к своему учению – в качестве эллинов или варваров (третьего ведь нет)? Что у них за программа и образ жизни (об их проповеди я не говорю – она ясна для всех)? Ведь мы видим, что они и по-эллински не мыслят, и варварского учения не придерживаются» 1646 . Обвинение справедливое. Христиане и в самом деле не придерживались ни учений эллинов (в том числе Пифагора и элевсинских мистерий), ни учений варваров (в том числе халдеев, персов и индусов).

Порфирий, числимый теософами среди «Посвященных», не находил оправданий для обращения Оригена в христианство. «Ориген – эллин, воспитанный на эллинской науке, – споткнулся об это варварское безрассудство, разменял на мелочи и себя, и свои способности к науке. Жил он по-христиански, нарушая законы. О мире материальном и о Боге думал как эллин, но эллинскую философию внес в басни, ей чуждые» 1647 . Порфирий отчасти прав. Действительно Ориген, уклоняясь от исполнения языческих обрядов, нарушал законы. И действительно Ориген, подобно некоторым другим греческим философам, как бы стыдился своей собственной телесности и «по-эллински» гнушался материей – что и в самом деле не вполне согласуется с новозаветным освящением мира и тела («Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога?» – 1 Кор. 6,19).