Стараясь подкрасться незаметно, профессор приблизился и остановился на расстоянии в несколько шагов, сжимая в руке тяжелую палку, которую нашел около блиндажа, так как его оружие осталось внутри, да он отнюдь не мастерски умел с ним обращаться.

Вдруг он увидел обнаженную спину женщины, поднявшейся из цветов. Тяжелая копна темных волос на затылке была растрепана. Потом сильные руки мужчины обняли ее и снова увлекли в траву.

Де Кринис сразу успокоился и… смутился — вот уж некстати задумался он о партизанах! И уже собрался незаметно ретироваться, но увидел бегущего со стороны дороги Штефана. Прятаться явно было поздно, так как ефрейтор уже заметил де Криниса и весело помахал ему рукой, приветствуя. В другой руке он держал котелок и какой-то сверток.

— Мутти! — громко позвал Штефан, останавливаясь недалеко от того места, где, — видимо, он был уверен, — находилась его мать, то есть, к удивлению де Криниса, как раз у тех самых берез, у который профессор психиатрии только что выслеживал партизан.

— Просыпай-сь и одевай-сь! — продолжал кричать Штефан. — Слышишь команду? Я завтрак принес!

Из цветов поднялся высокий, широкоплечий Отто Скорцени с обнаженным торсом и, перебросив рубашку через плечо, спросил:

— Ты чего кричишь, ефрейтор? Людей будишь.

— Будишь! — рассмеялся Штефан, подходя. — Кого будишь-то? У вас столичные привычки. Уже давно подъем сыграли и перекличку провели. Люди завтракают. Вот, я и вам принес. Есть будете?

— Конечно, — поправляя одежду, Маренн встала и вытащила шпильки из волос.

— Достань ромашки из головы, мутти, — со смехом посоветовал ей Штефан. — А господин профессор будет с нами завтракать? Я смотрю, он как-то растерялся. Вы, видно, совсем его засмущали, — ефрейтор заговорщицки подмигнул де Кринису.

— Да ладно тебе, отстань, — строго одернула его Маренн. — Макс, присоединяйтесь, — пригласила она профессора.

Вчетвером они расположились на поляне.

— Так вот. — продолжал Штефан, с аппетитом уминая кашу, — мутти, я тебе прямо скажу, Софи — это… Просто сказка.

— Штефан. — с упреком посмотрела на него Маренн, — уймись.

— Я понимаю его, — согласился Скорцени, — наверное, он собрался жениться.

— Что ты можешь понимать?! — возмутилась Маренн. — Куда ему жениться!

— Вот еще! — поддержал ее Штефан и тут же сообразил: — А господин оберштурмбаннфюрер тоже знаком с Софи, — он лукаво прищурился. — Мутти, слышишь?

— Нет, я не знаком, — признался Скорцени. — А вот штандартенфюрер Науйокс рассказывал о своем высоком мнении, — и предупредил, — но без передачи фрау Ирме.

— Ах, вот как! — развеселился ефрейтор. — А я-то думал, на кого это я там наткнулся в темноте, в землянке-то. Он еще ругаться начал. Что-то знакомое мне в его выражениях показалось. А где, кстати, сейчас господин штандартенфюрер? Я из землянки-то его вытолкал…

— Не знаю, — пожал плечами Скорцени. — Здесь где-нибудь. Зализывает раны после столкновения из-за незабываемой Софи…

— Самое обидное, мутти, было потом, — продолжал рассказывать Штефан. — На утреннем построении. Я прихожу — наши, конечно, уже стоят. Ну, я — честно, я так спешил. Майор опять меня песочить взялся! Хорошо, Зеллер вмешался. Сказал, как всегда, мол, в разведку меня посылал, на задание, ждет важных донесений, очень важных. А для усиления впечатления намекнул майору, что у меня крестный папа — бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг. Я чуть со смеху не лопнул, глядя на того!

— Штефан, — Маренн, нахмурившись, прервала веселье сына, — я думаю, нам не стоит злоупотреблять расположением бригадефюрера.

Однако ефрейтор вовсе не смутился и, наклонившись к ней, проговорил вполголоса:

— А я думаю, дорогая мутти, что расположением бригадефюрера нам очень сложно злоупотребить при всем желании…

Маренн, услышав его высказывание, чуть не выронила ложку из рук. Даже не поворачиваясь, она почувствовала острый взгляд Скорцени, устремленный на нее, — она боялась, что не справится с волнением и легко выдаст себя и свои отношения с Вальтером Шелленбергом. Профессор де Кринис, чтобы не усугублять ситуацию, сосредоточенно ел кашу и не поднимал головы. Оглядев всех, Штефан понял, что хватил лишнего.

— Слушайте, пойдемте купаться, — предложил он, надеясь разрядить обстановку. — А то мы только едим да спим. И еще стреляем между делом. Никакой жизни. А энергия-то где? Надо, надо освежиться! Отто, идем, — вскочив, он потянул Скорцени за плечо, рассчитывая от влечь того от матери. — Нам с тобой, мне кажется, особенно необходимо, — он подмигнул со значением.

— Но вода… холодная, наверное, — собравшись, попыталась остановить его Маренн.

— Ерунда! — не отставал от Скорцени Штефан. — Вперед! Берлин нас поддерживает?