Шрифт:
— Я же сказала, я все приготовила, входи, — Ирма нетерпеливо подтолкнула Маренн в комнату. — Ты как во сне, — упрекнула она подругу.
— Я очень устала, Ирма, — призналась та искренне, — Еле стою на ногах.
— Представляю, но надо потерпеть, — Ирма закрыла дверь, подбежала к шкафу и распахнула его.
— Вот, смотри! Как я угадала, — на лице фр,ау Кох выражалось благодушное торжество. — Этот цвет прекрасно сочетается с ожерельем, — она достала из шкафа длинное платье из полупрозрачного зеленоватого шифона.
— Одевайся, — она протянула платье Маренн. — Скорее.
— Но… — Маренн замялась.
— Без разговоров, одевайся, — настаивала Ирма, уже расстегивая молнию на платье, — «жена», — повторила она многозначительно.
— Зачем он это сказал? — удрученно произнесла Маренн, взяла из рук подруги платье и, небрежно бросив его на диван, отошла к окну. Достала сигарету. — С чего он это взял? Да еще во всеуслышание…
— А что, по-твоему, он должен был сказать? — Ирма сердито уперла руки в бока. — Что ты — его любовница? Хорошенькое дело! Особенно в присутствии фюрера! По сути же это ничего не меняет…
Маренн молча ломала сигарету в руках. В дверь постучали. Ирма подошла к двери и спросила:
— Кто там?
— Что ты, как в лесу? — послышался громкий голос Альфреда Науйокса. — Открывай быстренько…
— Чего тебе? — Ирма щелкнула замком. — Мы заняты.
— Отойди, — Алик широко раскрыл дверь и посторонился, пропуская Отто Скорцени.
— А ты, моя дорогая, — он взял жену под локоть, — пошли со мной. Ты и так устала сегодня. Здесь без тебя разберутся, — и, несмотря на протесты Ирмы, вывел ее в коридор.
Отто Скорцени закрыл дверь. Маренн стояла у окна, нервно теребя пуговицы на кителе. Он подошел к ней. Взял ее за руки. Они молча смотрели друг на друга. Потом, не выдержав, Маренн тихо вскрикнула и крепко обняла его, прижавшись лицом к его широкой и сильной груди. Плечи ее дрожали.
Когда некоторое время спустя они снова вышли к гостям, Алик Науйокс с иронией негромко заметил Скорцени:
— У тебя воротник рубашки в помаде, я извиняюсь, конечно.
— Уверяю тебя, что не только воротник, — рассмеялся Отто, — я счастлив, Алик. Ты понимаешь? Я счастлив сегодня!
— Как не понять… — усмехнулся Науйокс, — еще бы! Рыцарский крест вручили. Даже два, надо полагать!
Курское побоище
Танковый батальон ночью подняли но тревоге. Вбежав в сарай, где хранилось сено, унтер дернул ефрейтора Колера.
— Вставай, — крикнул он, — выступаем!
Штефан вскочил и, не понимая спросонья, что происходит, выглянул с сеновала.
— В чем дело? Эй, ты где? — но командир танка Фриц Зеллер уже убежал.
— Что там, Штефан? — встревоженно спросила у ефрейтора темноволосая русская девушка, выглядывая из-за него.
— Сейчас узнаем, Натали, — ответил ей Штефан, быстро одеваясь. — Но я подозреваю, что привал окончен — мы снова в поход собрались.
— Мы расстанемся? — проговорила Наталья испуганно, и в глазах ее блеснули слезы.
— Не знаю. Пока ничего не знаю. — Штефан быстро чмокнул девушку в щеку и спрыгнул с сеновала.
— Давай скорей! — кричали ему.
Когда ефрейтор выбежал со двора, весь экипаж его танка уже занял места — мотор машины работал. По пояс высунувшись из открытого люка, Фриц Зеллер нетерпеливо махал Штефану рукой. Мимо ограды грохотали, проходя, танки. Штефан вспрыгнул на броню.
— Куда ты? — Наталья подбежала к калитке и, смахивая с лица непослушные растрепанные волосы, куталась в длинный цветастый платок.
— Не знаю, там скажут, — крикнул Штефан. Он хотел спрыгнуть, чтобы обнять ее. Но Зеллер строго приказал:
— Ефрейтор, займите свое место!
— Слушаюсь!
Штефан сразу натянул шлем и скрылся в люке. Мотор заработал сильнее. Вздрогнув всем своим многотонным «телом», бронемашина медленно тронулась с места. Сквозь слезы Наталья еще видела худощавую фигуру Зеллера, по пояс возвышающуюся над башней, — он что-то отмечал на карте, переговариваясь по рации с командиром. Потом тоже исчез внутри машины.
Один за другим танки выползали за околицу, сотрясая лязганьем металла растревоженную ночную тишину.
Широки и раздольны поля под Прохоровкой. Колосится самосевом покрывшая их рожь. Разливаются трелями на заре в лесах знаменитые курские соловьи.
Командующий Воронежским фронтом, занявшим оборону южного участка общей линии, выгнутой дугой от Орла до Харькова, генерал Ватутин только что закончил допрос доставленного разведчиками «языка», пехотного обер-лейтенанта.