Самоуничижение. Одним из способов приспособления к такого рода болезненным обстоятельствам или опустошенности является то, чтобы нарисовать настолько уничижительный образ самого себя, что другие не будут ожидать слишком многого и удержатся от критики, а возможно, даже проникнутся симпатией. Образ "уничиженной жертвы" никому не угрожает, так что отношение других к этой жертве, быть может, будет даже включать попытку "поднять" ее.

Гнев. Человек, страдающий из-за ощущения собственной неполноценности, прежде всего ненавидит собственную непригодность и никчемность. Очень скоро он начинает ненавидеть и себя самого. Когда это гневное чувство обращено на самого себя, оно принимает форму депрессии и подавленности. Гораздо болезненнее изливать его на других, давая выход собственному тяжелому состоянию в виде вспышек раздражительности.

Защитная послушливость. Другим возможным приспособлением к отсутствию правильной самооценки является покорное подчинение любому руководству, закону или правилу, сопровождающееся механической точностью исполнения. Человек, в "сущности, очень рано познает,, что поведение такого рода приносит в жизни награды, улыбки и объятия. Он старается быть вполне послушным и хорошим. Он чувствует, что на этом пути он вполне защищен от критики, поскольку он надежно запрятал свое настоящее "я" за всеми этими правилами. Он постоянно нацелен на одобрение.

Уход в одиночество. Очевидно, что израненная душа будет находить состояние одиночества более безопасным, и поэтому такой человек будет избегать общения с другими людьми. Эти другие будут только лишний раз обращать внимание на отсутствие у него любви к самому себе. Они будут снова и снова навязывать одну и ту же утомительную игру за признание и любовь. Поэтому гораздо легче просто уйти от этой войны на истощение, избрав одиночество. При этом внешне можно играть роль человека вполне общительного, но в глубине души оставаться в полной изоляции.

Сверхдостижения. В какой-то мере все мы уверены в том, что то, что мы делаем, компенсирует нашу неудачу быть таким, какими нам хотелось бы. Мы поддаемся искушению жажды "великих дел" в надежде, что это принесет нам больше внимания и признания со стороны других людей. Для многих такой подход становится формой приспособления к жизни. Достижение чего-либо и обладание чем-либо понимаются как некое возрастание личности, ее широта. Такие люди постоянно испытывают потребность охватить все, что только возможно.

Маски, роли, фасады. Человек, который в своей жизни получал только обусловленную любовь, совершенно нетерпим к сколько-нибудь значительной критике его действий, мнений и вообще его самого как личности. Он уже достаточно получал раны в своей жизни и не желает подвергать себя риску новых испытаний. Критика его действий и его самого как личности подрывает самые основы его существования. Но он может избрать в качестве иммунитета против этой разрушающей его критики принятие некоей роли на жизненной сцене, заслоняющей его подлинную линию поведения. В этом случае, если люди будут критиковать и эту роль, он всегда сможет сменить ее на другую. Если же критике будут подвергаться он сам или его собственные действия, то это будет" для него совершенно разрушительно.

Интроекция. Испытывая крайнюю неудовлетворенность собой, человек, чувствующий свою никчемность, иногда стремится к отождествлению себя с кем-то другим, главным образом, с общепризнанным или своим собственным героем. Он становится похож на мальчишку, подражающего манерам излюбленного супермена из кинофильмов, или на девчонку, разыгрывающую из себя кинозвезду. Понятно, что они при этом не обладают ни качествами, ни возможностями любимого героя. Однако даже сама претензия на эти свойства действует успокаивающе.

Абсолютное соглашательство. Одним из самых печальных способов приспособления к жизни, избираемых людьми, которые никак не могут полюбить самих себя, является принятие на себя роли всегда приятного человека. Такой человек будет согласен на что угодно и когда угодно, лишь бы выторговать себе хотя бы маленькое признание и одобрение. Они никогда не являются по-настоящему самими собой. Уныние и компромисс — их постоянный удел. Однако они все же предпочитают такое состояние постоянного соглашательства, поскольку альтернативой будет просто полное одиночество.

Цинизм и подозрительность. Поскольку такого рода люди не признают никакой ценности за собой, то они, соответственно, не доверяют сами себе. Слепо веря в то, что все остальные точно такие же, они распространяют и проецируют на всех свое собственное недоверие к себе. Они не доверяют никому и никому не верят.

Робость. В отличие от застенчивости* препятствующей установлению личных контактов, робость представляет собой стремление избежать любого риска, уклониться от любых новых решений и проектов. Боязнь любить и быть любимым порождается, в свою очередь, страхом перед возможной неудачей, отвержением. Человек, лишенный ощущения собственной ценности, будет бояться предпринять что-либо значи-те|1ьное. По существу, из-за этого страха он лишает себя очень многого в жизни. Ой не будет стремиться к новому из-за боязни сделать что-либо не так. Он боится проявить себе, страшась допустить ошибку или вызвать осуждение. Он боится вступать в контакты с людьми из опасения не понравиться им.