Если б не Борька – спал бы ещё.

Взять и бросить всё. Разменять на пустоту.

Налаженную жизнь – взять и бросить. Работу, положение – всё. Женщину. Которая любит его, между прочим.

Вроде бы хорошо с ней жили. Ладили.

И вдруг шарахнуло: Боря уезжает на Север.

На Север? Какой ещё Север?

Оказалось – правда.

Да, уволился. Да, уезжаю. Пока в Петрозаводск, а там посмотрим.

Машину успел продать. Билет до Москвы взял – дальше с пересадкой.

Только и оставалось, что повесить трубку и, наморщив лоб, спросить Любу:

– Люб, Петрозаводск – это где?

Главврач больницы, в которой Борис заведовал отделением, велел ему подготовить список кандидатов на сокращение. Обычное по нынешним временам дело. С чего Борька так закинулся? Всего-то пара медсестёр… Молча ушёл к себе в кабинет, через пять минут вернулся с заявлением: “Прошу уволить меня по собственному желанию”.

Вот тебе и человек-таблица. Оказалось – человек-таблоид… сплошной скандал.

В Италию, на готовенькое – передумал, а в Петрозаводск – раз и готово!

И где только оно таилось в нём всё это время? В каких тёмных закоулках? Пока в отличниках ходил, пока институт на красный диплом заканчивал, пока в лучшей больнице города отделением заведовал, – где оно копилось, настаивалось где?

Под просторным потолком прокатился коротенький перезвон, тот самый, от которого у Виктора пересыхает во рту. Голос диктора кокетливо объявил регистрацию, наэлектризовал помещение не хуже вертлявых бёдер старлетки. Те, кто переговаривался, умолкли на полуслове. Те, кто пил пиво, поспешили осушить стаканы. Тут и там зашуршали складываемые газеты, скрипнули сидушки.

Из глубины зала к стойке регистрации, звонко стреляя каблучками о каменный пол, уже шла работница аэропорта. Видимо, она же и объявляла посадку. Синий костюм, пёстрый шарфик на шее. Женщина-булочка, она несла себя весьма кокетливо: правая ручка согнута, голова чуть запрокинута, бёдра… да, бёдрами рубит с неподдельным юным задором.

Пассажиры потянулись к стройке. Булочка покосилась на них с хмурой иронией. Дескать, нетерпячие какие, успеете… Прошла за стойку регистрации, со вздохом уселась на стул, который под её тяжестью вздохнул одновременно с ней.

Виктор встал за молодёжью. Молодёжь перешучивалась, время от времени корчась в приступах смеха.

– Он её дрессировать будет.

– Сделай ап! И она такая – хоп, сделала.

– А вдруг действительно – хоп?

– Или он такой: сделай хоп! А она ему – хрум!

– А он её из брандспойта.

– Из чего?

– Из брандспойта, чувак! Из большого такого шланга.

– Да где ж он его возьмет? Большой?

– У тебя одолжит.

– А я где возьму? “Дамы и господа, с прискорбием сообщаем, что ваш рейс ожидает катастрофа. Но ничего уже изменить нельзя. Придётся лететь. Судьба, значит, такая”, – объявляет сейчас Булочка своим медовым голоском, глядя несколько отстранённо из-под пышных ресниц. А на большущем экране под потолком – как телеповтор в футболе – очередь на посадку за несколько секунд до этого. Крупным планом – каждый из них…

Булочка:

– Осторожно!

Из проёма в стене, куда по ленте транспортёра уползают сдаваемые в багаж сумки и чемоданы, выглянула кошка.

– Осторожно, Маня! – повторила Булочка кошке, махнув на неё чьим-то билетом.

Прижав уши и сощурившись, Маня втянула голову, увернулась от проезжавшего мимо чемодана. Дождалась, пока лента транспортёра остановится, прыгнула в зал: беззвучной струной дёрнулась в воздухе, поднялась у людских ног шерстяным пеньком.

– Чего тебе? Позавтракала?

Маня зевнула во все свои зубки-гвоздики и медленно двинулась прочь.

Похожа на Рульку.

Нет, он не любит кошек. Только что понял – почему. Аристократки хвостатые, сытость свою они воспринимают как должное. Если вдуматься, кошка для людей – лекарство от их собственной мечты жить сытно, но беззаботно. У самого не получается – заведи кошку и любуйся: вот она, идеальная жизнь на твоей жилплощади.

После досмотра в зоне ожидания купил банку пива за сто девяносто девять рублей. Сдачу? Издеваетесь?!

Сволочной аэропортовский бизнес! Как чёрный рынок в прифронтовой зоне.

Остро хотелось курить.

В закреплённом высоко на прямоугольной колонне телевизоре обильно пестрели обнажёнкой музыкальные клипы.

Господи, пусть всё пройдёт хорошо! Пусть тот черноусый коренастый пилот, который смотрел так хмуро, проходя через зал, – пусть он ничего не напутает, не забудет. И остальные… И детали – да, и все детали в самолёте пусть окажутся без брака. И механики пусть прикрутили их как положено.