– Ох! А как овечки заходят сюда? Ох, милый барон, покажите!

Гаррет, страдальчески сдвинув брови, оглянулся – не приведи Господь – увидит кто-либо из слуг, и, встав на четвереньки, полез в стригальный станок. Эстэр, неудержимо смеясь, наклонилась и быстро чмокнула его в щёку. А затем, когда ставший совсем уж малиновым Гаррет освободился из деревянной клетки, она, так же встав на четвереньки, полезла туда и сама! Влезла и, подняв сияющее лицо, звонко крикнула:

– Му-у!

Гаррет, заливисто хохоча, хлопая себя ладошками по острым коленям, выдавливал:

– Ов… ца… Так не… кри… чит!

– А как же кричит овца? – смеялась из клетки Эстэр.

– Йе-е-е! – перегибался в поясе плачущий от хохота Гаррет.

В дом они вернулись много лет знающими друг друга друзьями.

Ужинали в роскошной обеденной зале, втроём. Гаррет рассказывал о своей родословной. В конце рассказа он, сделав многозначительную паузу, встал из-за стола и подошёл к стене, завешенной золочёной портьерой. Он сдвинул портьеру в сторону, и гостям открылся построенный из резного дерева щит, на котором, в центре образованного алыми лентами поля, красовался привставший на задние ноги единорог. Люпус вполголоса стал читать по-латыни надписи, желтеющие на лентах, а Эстэр обрадованно узнала:

– Это единорог!

– Да, мисс Эстэр! – Гаррет задрал подбородок. – О, если бы вы были хоть немного сведущи в геральдике! Вы бы знали, какой древний дворянский род имеет в своём гербе единорога! Род Гарретов!..

– А он большой, этот род? – наивно поинтересовалась Эстэр. – Сколько у вас родственников, мистер Гаррет?

Барон, печально склонив к плечу голову, вернулся и сел за стол.

– Из всех Гарретов, – трагическим голосом произнёс он, – остался лишь я.

– О, как печально! – воскликнула Эстэр, затуманив глаза лёгкой слезой. – Совсем-совсем один?

– Падре! – вдруг горячо заговорил барон, обращаясь ко всё ещё бормочущему латинские девизы Люпусу. – Позвольте предъявить вам то, что неудержимо бушует в моей груди! Умоляю, внемлите, святой отец: с одной стороны есть я, потомок гордого дворянского рода, образованный, мудрый, и весьма обеспеченный человек, у которого нет наследника. С другой стороны – ваша воспитанница, мисс Эстэр, создание неземной красоты, у которой нет родителей. И если бы мы соединились – не прекрасным ли и мудрым было бы это событием, – и перед Создателем, и перед людьми? Про-ошу, про-ошу у вас, святой отец, руки вашей воспитанницы! Мисс Эстэр! Станьте моей законной супругой!

– Ах, патер! – вдруг воскликнула, обращаясь к монаху, его воспитанница. – Ах, я согласна!

И, вспыхнув, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, поспешно опустила раскрасневшееся лицо и прикрыла его дрожащими пальцами.

Единорог строго смотрел своим нарисованным глазом со стены комнаты, служившей барону спальней. Утомлённый, измученный волнением предшествующих дней Джордж, сжимая руку Эстэр, сбивчиво говорил:

– Я приказал перенести его сюда, ты не возражаешь? Я хочу, чтобы геральдика нашей династии осеняла таинство зарождения маленького Гаррета, продолжателя рода.

– Конечно, не возражаю, – отвечала Эстэр. – Вы такой умный, мой дорогой!

Внизу, в главном зале, ещё шумело свадебное застолье. Даже священник, соединивший сегодня их сердца, набравшись вина, громко пел песни. Ему весело вторили гости – друзья и соседи молодожёна.

Вдруг Эстэр, ойкнув, прижалась к супругу: в углу спальни что-то заскрипело.

– Часы! – гордо указал в угол барон.

Скрип прекратился, и его сменил мелодичный звон невидимого колокольца. Пробило одиннадцать.

– Волшебная ночь! – простонал Гаррет, в волнении освобождающий шею от кружевного жабо.

– Скажите, Джордж, – вдруг серьёзно спросила Эстэр, – правильно ли говорила мне тётушка Полли, которая воспитывала меня…

Эстэр на миг умолкла, опустив взгляд, но тотчас же подняла его на супруга и продолжила:

– Тётушка говорила, что, когда муж и жена приедут из церкви, то главная обязанность жены – выполнять все требования мужа, какими бы странными они ей ни казались…

– Истинная правда! – с жаром воскликнул барон.

– Ну тогда… – Эстэр, загадочно улыбаясь, посмотрела на взволнованного, похожего на птенца Гаррета. – Давайте разделим желания поровну!

– Что это значит? – дрожащими руками расправляясь с жабо, поинтересовался барон.

– До тех пор, пока не пробьёт двенадцать, вы будете исполнять все мои желания. А уж после – я все ваши. Согласны? Я хочу поиграть…

– Совершенно, совершенно согласен, – аккуратно сложил кружева Гаррет. – А во что поиграть?

– В посольские танцы! – звонко выкрикнула Эстэр.