— Нет, никаких затруднений.

Сколько бы ни стоил номер в «Западном», одну ночь она может себе позволить.

Женщина за столом одарила ее учтивой профессиональной улыбкой.

— Я попрошу, чтобы вас проводили. Хорошо, мисс Тернер?

— Да, пожалуйста.

Носильщик взял ее вещи и провел к лестнице и дальше до конца увешанного картинами коридора. Остановились они возле двойных дверей. Носильщик распахнул их, и она заглянула через его плечо. Перед ней была комната, освещенная неярким розоватым светом. Пышная, в декадентском стиле. Шелли была озадачена.

Такое? В Милмуте?

— «Сиреневый люкс», мисс.

Она дала ему чаевые.

— Вы очень добры, мисс. У вас будут какие-нибудь пожелания?

— Спасибо, не сейчас. В котором часу ужин?

— Мы начинаем подавать ужин в семь тридцать, мисс.

Дверь за носильщиком бесшумно закрылась.

Оставшись одна, Шелли с любопытством осмотрелась. Такого потрясающего помещения она еще не видела — а ведь ей подобное не в новинку. Огромный лиловый ковер, мягкий, как будто бархатный. Обширная кровать, наполовину скрытая тяжелыми занавесками в сиреневых тонах. В цветовую гамму вписывались и шторы возле колонн, стоявших у высоких, от пола до потолка, окон.

А пейзаж…

Шелли подошла к окну и с радостью увидела прекрасную панораму Ла-Манша, от которой у нее перехватило дыхание. Как она могла забыть, насколько изумительно могут выглядеть ее родные места?

В ванной комнате она обнаружила старомодную ванну размером с небольшой бассейн. Вот что ей сейчас нужно больше всего на свете! Она открыла краны, добавила в ванну ароматической эссенции и стала раздеваться под шум воды. Белое кружевное белье, приобретенное в Милане, она бросила на пол, подумав при этом с досадой, что отныне ей предстоит тратить деньги на более существенные вещи.

Когда ванна почти наполнилась, Шелли улеглась в нее, погрузилась в клубы пены и отдалась наслаждению, которое доставляла ей шелковистая, ласковая, теплая вода.

Она вымыла голову и вновь легла, чувствуя, что ее тело отдыхает в первый раз с тех пор, как Марко сообщил ей о своей новой любви. Любовь. Страшное слово. Что оно означает? Разрыв, вот его истинный смысл. Ароматное облако окутало ее, веки отяжелели, сон — или что-то очень похожее на сон — нахлынул на нее, и она сдалась.

Она не услышала, как дверь ванной слегка приоткрылась и закрылась вновь после секундной паузы. Тем не менее подсознание ее, должно быть, уловило что-то, так как она открыла глаза и увидела Дрю, который неподвижно стоял и смотрел на нее.

Это было слишком неожиданно и слишком похоже на видение, чтобы Шелли могла как-нибудь отреагировать. Она узнала его, вот и все. Глядя на него, она погрузилась в воду чуть глубже.

Его джинсы, которыми она любовалась на пляже — неужто всего лишь несколько часов назад? — при ближайшем рассмотрении выглядели еще лучше. Мягкая голубая ткань туго обтягивала бедра и плавно спускалась к щиколоткам.

Она подняла глаза и увидела, что простая белая футболка идеально облегает его крепкий торс.

Утомление и теплый пар убаюкали ее. А теперь влажное облако обострило ее чувственность. Сапфировые глаза смотрели на нее с немым вопросом.

— Дрю! — выдохнула она.

— Привет, Шелли.

Она погрузилась еще глубже, так, чтобы округлости ее грудей оказались прикрыты белыми островками пены.

— Что ты здесь делаешь? — прошептала она, не понимая, почему не кричит и не велит ему выйти.

— Честно? Я думаю, что именно находится под этими пузырями. — Его губы сжались. — И сознаю, что никогда не видел тебя обнаженной. Ты понимаешь, Шелли, о чем я? Это же невероятно, если вдуматься.

Вожделение проделало путь от кончиков грудей вниз, туда, где сладостная пульсация начинала сводить ее с ума.

— Дрю…

Это должно было прозвучать как протест; почему же у нее вышло нечто вроде тихой, но отчаянной мольбы?

— Понятно, в купальнике я тебя видел много раз, — спокойно добавил он. — А один раз — только один — ты была на пляже без лифчика. Помнишь, Шелли?

Разумеется, она помнила. Разве могла она забыть? Но очень давно она не позволяла себе вспоминать о чем-либо, что происходило в тот день. Она покачала головой.

— Н-нет. По-моему, нет.

— Тогда позволь освежить твою память.

— Дрю…

— Тебе было семнадцать лет. — Его низкий, властный голос подавил ее слабую попытку возразить. — Кончалось долгое, изнурительное лето, как раз после этого я подался из Милмута. Помнишь? Было так жарко и тихо, что каждый твой вздох обжигал горло. Ты с двумя подругами загорала за скалами там, у маленькой бухты. Теперь вспоминаешь?

Она кивнула; несмотря на влажный воздух, ее губы пересохли настолько, что она была не в силах говорить.