– Какие усилия? – подозрительно спросил цыган, и Гарри понял, что тому еще не рассказали всю историю.

 – Не важно, – вмешался Лео, обращаясь к зятю. – Если я расскажу тебе сейчас, ты устроишь сцену на свадьбе Поппи. А это моя обязанность.

Они переглянулись, и Меррипен пробормотал что-то по-цыгански.

Лео слабо улыбнулся:

 – Не представляю, что ты сказал. Но подозреваю, что-то насчет того, чтобы сделать отбивную из новоиспеченного мужа Поппи. – Он помолчал. – Поговорим позже, старина, – сказал Лео, обменявшись с цыганом взглядами, в которых сквозило угрюмое взаимопонимание.

Меррипен коротко кивнул и отошел, не сказав ни слова Гарри.

 – Это он еще в хорошем настроении, – заметил Лео, глядя вслед зятю с выражением ироничной привязанности. Он перевел взгляд на Гарри, и внезапно в его глазах отразилась усталость от жизни, удивительная в столь молодом человеке. – Боюсь, никакие уговоры не успокоят Меррипена. Он с детства жил в нашей семье, и для него нет ничего важнее благополучия моих сестер.

 – Я позабочусь о Поппи, – сказал Гарри.

 – Уверен, что вы попытаетесь. И хотите – верьте, хотите – нет, я искренне надеюсь, что вы преуспеете.

 – Спасибо.

Лео устремил на него испытующий взгляд, который смутил бы более совестливого человека.

 – Кстати, я не поеду с остальными членами семьи, когда они отправятся в Гемпшир завтра утром.

 – Дела? – любезно осведомился Гарри.

 – Да, парламентские обязанности. И кое-какие труды на архитектурном поприще, которому я предаюсь в качестве хобби. Но в основном я остаюсь ради Поппи. Видите ли, я полагаю, что она скоро оставит вас, и намерен сопровождать ее домой.

Гарри пренебрежительно улыбнулся, забавляясь нахальству своего новоприобретенного шурина. Вряд ли Лео представляет, сколько существует способов уничтожить его и как легко это сделать.

 – Не зарывайтесь, – произнес он с нарочитой мягкостью.

Лео даже не моргнул, что могло свидетельствовать как о наивности, так и о храбрости. Он даже улыбнулся, хотя и без веселья.

 – Вы кое-чего не понимаете, Ратледж. Вам удалось завладеть Поппи, но у вас нет ничего, что могло бы ее удержать. Поэтому я буду неподалеку. И появлюсь, когда она будет нуждаться во мне. Если вы причините ей вред, ваша жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Ни один мужчина не является неприкосновенным, даже вы.

После того как горничная помогла Поппи сменить свадебное платье на халат, она принесла два бокала охлажденного шампанского и деликатно удалилась.

Благодарная за покой и уединение личных покоев Ратледжа, Поппи села за туалетный столик и вынула шпильки из волос. Ее губы болели от постоянных улыбок. Она выпила шампанское и принялась тщательно расчесывать длинные волнистые пряди, наслаждаясь прикосновением упругих щетинок к коже головы.

Гарри еще не приходил. Поппи задумалась о том, что она скажет ему, когда он появится, но ничего не пришло в голову. Поднявшись, она медленно прошлась по комнатам. В отличие от холодной парадности гостиной остальные комнаты были выдержаны в теплых тонах и обставлены удобной обитой бархатом мебелью, где можно было посидеть с книгой и расслабиться. Все содержалось в безупречном порядке, окна сверкали чистотой, турецкий ковер был вычищен и благоухал чайными листьями. В каждой комнате имелись камины, отделанные мрамором или резным деревом, и множество ламп ,и бра, обеспечивающих яркое освещение по вечерам.

Специально для Поппи к апартаментам добавили еще одну комнату. Отель был спроектирован таким образом, чтобы соседние помещения можно было легко присоединить. Это была спальня, выдержанная в голубых тонах: от полога над кроватью, постельного белья, расшитого крохотными цветочками, до бархатных, подбитых атласом штор на окнах. Комната была красивой и типично женской, и при других обстоятельствах Поппи получила бы от нее огромное удовольствие.

Она никак не могла решить, на кого она больше злится: на Гарри, Майкла или себя. Пожалуй, на всех поровну. К тому же она ощущала нарастающую нервозность. Ее взгляд упал на постель, но она утешилась мыслью, что Гарри не станет принуждать ее к близости. При всей его бесчестности вряд ли он станет прибегать к грубому насилию.

Тем не менее сердце Поппи оборвалось, когда кто-то вошел в хозяйские покои. Она сделала глубокий вдох и повернулась к двери, где спустя несколько секунд появилась широкоплечая фигура Гарри.

Он помедлил, бесстрастно глядя на нее. Жених был без галстука, с полуоткрытым воротом, обнажавшим сильную линию шеи. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не шелохнуться, когда он подошел ближе и потянулся к ее волосам.

 – Впервые вижу их распущенными, – произнес он, пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы. Он стоял достаточно близко, чтобы она могла ощущать исходивший от него запах мыла с легкой примесью шампанского, которое он пил. Коснувшись кончиками пальцев ее щеки, Гарри уловил дрожь.

 – Боишься? – мягко спросил он.

Поппи заставила себя досмотреть ему в лицо.

 – Напрасно. Я куда более мил с людьми, которые боятся меня.

 – Сомневаюсь, – сказала она. – Скорее наоборот.

Его губы тронула улыбка.

Поппи не знала, что думать, разрываясь между противоречивыми эмоциями, которые он возбуждал в ней: неприязнью, влечением и любопытством. Отстранившись от него, она подошла к туалетному столику и взяла в руки фарфоровый флакон с позолоченной крышкой.

 – Почему ты все же решила выйти за меня? – спросил он.