Галина Григорьевна ответила на похвалу сдержанной улыбкой и благодарным взглядом из-под очков.

— Стоп, — пришла в себя девушка, — стоп, стоп, стоп. Объясните, что здесь происходит? Кто вы, чёрт возьми? По какому праву смеете врываться в мой кабинет, унижать пациентов… Объяснитесь!

Напускной решительностью она маскировала полную растерянность, овладевшую ей. Никогда ничего подобного с ней не происходило. Никогда ей не встречались более странные и, что там, наглые люди, чем этот малопонятный немолодой мужчина с платиновыми, от обилия седины, волосами, который теперь небрежно развалился на стуле перед её столом. Капитан Прад — странная фамилия, впрочем, ей ли об этом говорить.

— Значит, Арпеник Ослонян — классное у тебя всё же имя! — капитан внимательно следил за ней из-за полупрозрачного коричневого стекла очков, — моего прадеда звали Амаяк Григорян, но ты со своим именем уделала его в два счёта!

— Не поняла…

— Досадно, хотя ты не первая… Чёрный юмор в наше время отчего-то не в чести, а жаль… Эх, только Вадик меня и понимает, — капитан жестом указал куда-то за спину.

Точно. Она и забыла про второго визитёра. Высокий блондин с потухшим взглядом замер у входа, не привлекая лишнего внимания. Длинный чёрный плащ скрывал его фигуру, делая совершенно незаметным.

— Он у меня неразговорчивый, — мужчина наклонился поближе, переходя на доверительный шёпот, — я думаю это родовая травма… — скорчил странную гримасу, — дебил…

Арина вообще перестала что-либо понимать: шутит странный посетитель, или делится каким-то откровением? Что происходит? Вопросительно посмотрела на Галину Григорьевну, но та тоже пожала плечами. Капитан откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу, достал из внутреннего кармана портсигар и быстро прикурил материализовавшейся буквально из воздуха зипповской зажигалкой. Сизое облако ароматного дыма успело почти рассеяться в неподвижном воздухе кабинета, когда девушка наконец-то пришла в себя:

— Простите, но курить в поликлинике категорически запрещено, — ей показалось, что она вложила во фразу достаточно силы, но капитан отмахнулся от неё, как от назойливой мушки.

— Брось, что я не знаю? Все вы, врачи, втихаря смолите перед приёмом, скажи ещё, что травкой не балуетесь или спирт не разводите!

— Не балуемся и не смолим! Мы вообще не курим — это вредно…

— Ну вот — ты оправдываешься, а значит, я прав! Кстати, ты ничего не сказала про спирт — значит, разводите! — он криво усмехнулся, словно говоря: "Девочка, не лги — я вижу тебя насквозь".

Арина почему-то почувствовала себя так, словно действительно соврала. Спохватилась: что же такое происходит? Собралась с силами, чтобы сказать нечто резкое, отчего собеседник наконец-то перестанет вести себя столь заносчиво, как будто он здесь хозяин, но вся её решительность сошла на нет, когда капитан стряхнул пепел с длиной коричневой сигареты прямо на её стол.

— Что Вы себе позволяете! — голос дрогнул, отчего окрик превратился в писк, как у школьницы, которую на танцах неловкий ухажёр ущипнул за ягодицу.

— Ара… Можно я буду называть тебя Ара? Боюсь, Ар-пе-ник — для меня слишком сложно… Расслабься, ты слишком напрягаешься! Нужно беречь нервы… Хотя, ты лучше меня должна это знать… И чему вас учат в медшколе?

— Медицинском университете, — автоматически поправила она.

— Да?

— Да!

— Не важно… Выдержки у тебя как у школьницы… Короче, у меня зубы сводит от запаха вашей больнички, пора переходить к делу.

Капитан резко поднялся со стула, в мгновении ока оказавшись рядом со своим спутником:

— Вадик, дайка мне бумажку…

В руках второго посетителя возник кейс, из которого он извлёк белый лист. Прад выхватил бумагу, зачем-то понюхал её, коварно ухмыльнулся и вновь обратился к Арине:

— Это подписанный приказ о твоём увольнении! Поздравляю, с завтрашнего дня ты начинаешь работать на меня! Добро пожаловать в новую жизнь!

Он что-то ещё говорил, но она не слышала. "Подписанный приказ об увольнении" — фраза поразила её, как гром среди ясного неба. В голове пришли в движение сотни мыслей: "За что её уволили? Ведь с главврачом у них сложились тёплые, почти дружеские отношения. Что она сделала, чтобы впасть в такую немилость? Как теперь быть? Как же её больные, как подружки-медсёстры? Как она сама без любимой работы, без неуютного, но полюбившегося кабинета? Как жить дальше?". Но все эти вопросы вились вокруг как мухи, не в силах пробить шок, в который она впала. Шок возвел между ней и реальным миром неприступную стену, сквозь которую не проникали посторонние звуки. Уши улавливали какие-то слова, какие-то цифры, но голова отказывалась их воспринимать. Арина невидящим взглядом обвела комнату.

"Подписанный приказ об увольнении"… Моргнула.

Подписанный приказ об увольнении…

Приказ…

И тут стена рухнула.

Это произошло не из-за жестикулирующего капитана, которого она ещё не успела возненавидеть и даже не из-за Галины Григорьевны, успевшей пустить жалостливую слезу. На Арину из дальнего угла кабинета смотрел высокий блондин в чёрном плаще. Во взгляде, продлившемся не больше доли секунды, девушка успела прочитать сожаление, понимание, грусть и ещё какую-то эмоцию, с которой раньше не сталкивалась. И тут на неё обрушилось ещё одно потрясение.