— Конь-богатырь, что бредёт по свет, услышь мой зов, прискочи на зов, подсоби зовущему. Конь-богатырь: Рассвет, явись-отзовись. Явись-отзовись, встань рядом, не поленись. Как небо непоколебимо, как змея ядовита, как земля плодовита, так и ты стоек, да боек! Сослужи службу добрую, и да истлеет последнее клеймо. Ударю в Алатырь-камень, и вернётся вольготная воля вашему брату. Явитесь!!!

Призвать волшебного коня: больше ей ничего не оставалось. Арина сомневалась, что сработает, но надеялась. Спортзал наполнили звуки: топот сильных копыт, отдалённое ржание, становящееся всё ближе. В дыру на крыше заглянул ослепительный луч, и радуга окрасила тусклые стены в забытые цвета. Прад и Лелея выглядели озадаченными, отступили. Огненная грива Рассвета, переливаясь всеми оттенками красного, пронеслась слишком близко. Конь сделал круг почёта, проскакал совсем рядом от неё, услышал её желание и рванул в сторону богов. Ещё секунда и он их настигнет. "Пожалуйста. Пожалуйста!!!" — молилась Арина, уповая на чудо. Рассвет, выбивая копытами искры, обернулся цветной стрелой, гневно заржал, встал на дыбы перед старухой. Ослепительная вспышка. Жар. Чей-то вскрик.

Чуда не произошло. Арина глупо уставилась на сильного коня, который покорно склонился перед Лелеей, гладящей его по спине.

Старуха улыбалась:

— Ну, ты мой дорогой! Давненько мы не встречались, правда? Вот уж не думала, что доведётся свидеться. Эх, ничуть не изменился, а я как видишь, вся обветшала. — Она глянула на Арину, — из тебя получилась хорошая ведьма. Не лучшая, но способная. Не всякой ведь под силу призвать этих лошадок… Удивила… А ведомо ли тебе, кто первым их приручил? Это была я. Много веков назад я лишила их свободы, повелев, что семь коней освободятся, когда исполнят семь желаний. Первые два раза я вызывала их сама, а потом заклинание затерялось. Его отыскали недавно — лет шестьдесят назад. Твоя бабка освободила ещё двух коней, а ты оставшихся… Ох, Рассвет, признаюсь, ты всегда был моим любимчиком…

— Вы? Вы знали мою бабушку??? — поразилась Арина.

— Я? Знала, конечно, я ведь её всему и научила… Ох, такая сила! Ни разу сильнее ведьмы мне не встречалось. Но не свезло. Уж больно своенравная ученица. Предлагала ей полстраны — только помоги вернуть силу! Нет же, воспротивилась, не разделила желания вернуть всё, пошла супротив. Вот и пришлось её, того… Сильно она меня потрепала: полгорода рухнуло, но я же ж богиня… Проучила мерзавку… Не знала я, что тебе она всю силу успела завещать… Теперь уже не важно — дела давно минувших дней…

Арина не знала, что и думать.

— Жаль, ты больно на неё похожей уродилась: в мозгах каша, одна забота — люди, люди. А то могла бы послужить… — старушка вздохнула, — Проно, хочу ещё доказательств, твоей верности. Прикончи её…

Приказ прозвенел в воздухе как набат.

Бежать! Срочно бежать!

Она обернулась, чтобы подхватить Гиту, но Гиты уже не было. Эрнст? Под упавшим обломком крыши никого.

— Повинуюсь, моя госпожа! — поклонился Прад и обратился к Арине, — а теперь послушай меня очень внимательно! — Выдержал паузу, — Вы — люди, вынудили нас бежать. Влачить крысиное существование. Умирать, находя не покой, а забвение. Я был иголкой в стогу сена: везде чужой. И найти теперь единомышленницу — высшее счастье. Оружие вам не поможет. Никто не уйдёт, спасения нет! Прошлого не вернуть, нас двое — не армия, конечно, но хватит, чтобы в два дня стереть Москву, подмосковье и Кремль. Всё!

— Проно, — вопросительно проскрипела старушка.

Он вознёс руки к небу. В дыре сверху показались чёрные низкие тучи. Вот-вот они разразятся молнией. Молнией предназначенной для неё.

Арина моргнула. Мысленно взмолилась, чтобы Рассвет помог ей, ведь, в конце концов, это она его только что вызвала! Рассвет неуверенно посмотрел на неё, на богиню. Фыркнул и абсолютно неожиданно, для расслабившейся Лелеи, вскочил, взбрыкнул и на полной скорости помчался к Арине. Последнее, что она услышала, был нереальный грохот вслед за яркой вспышкой за спиной. Молния промахнулась. Вцепившись в гриву коня, совершенно ничего не слыша вокруг, ничего не соображая, она неслась вместе с Рассветом прочь от лагеря с лживым названием "Дружба".

"Шум дождя в сыром тумане. Не пойму, что стало с нами. Ты сейчас мне очень нужен. Дождь по крышам, дождь по лужам" — всплыла из глубин памяти строчки из позабытой песни. В окна пригородного электропоезда и, правда, бил дождь. По-видимому, осень в этом году начнётся раньше положенного срока. Потоки дождя поставили ширму между пустым вагоном и плачущим пейзажем. Москву теперь трясло не переставая. Стоило прислониться спиной к любому дому, чтобы ощутить постоянную тревожную подземную дрожь. После серии несчастных случаев (поезда то и дело сходили с рельс), власти поспешили объявить железную дорогу местом повышенной опасности, поэтому Арина теперь ехала в вагоне одна — люди не спешили подвергать себя лишним угрозам. Дождь за что-то обозлился на землю: жестоко стегал её каплями, клялся, что не прекратит огромными пузырями в лужах. Она ему не верила. Она знала, что мужские клятвы стоят немногого. По двойному стеклу, не мытому со времён Брежнева, потоком текла небесная вода. Ветер размазывал её как художник акварель. Арине виделись в его работах то свободные, скачущие по бескрайним полям кони с развивающейся гривой, то мёртвые деревья с засохшими ветвями, то лицо Вадима. Лицо Вадима получалось наиболее правдоподобным. Она отсела от окна. В тысячный раз вспомнила, как его забрала богиня, в тысячный раз принялась гадать, что он тогда ей прошептал? "Берегись?", "Не бойся!", "Всё будет хорошо!", "Я тебя люблю…" — что именно?

Так и не найдя ответа, Арина вспомнила самый прекрасный эпизод из своей жизни. Прекрасный, но одновременно горестный. Два дня назад её оставили не только друзья, но и Рассвет. Волшебный конь вывез её из ловушки врага к минивэну, подождал, пока она, разжав онемевшие пальцы, мешком не свалилась на землю, посмотрел большими умными глазами, позволил себя обнять за красивую морду. Нервное перенапряжение тогда отпустило Арину, как всегда выплеснувшись наружу слезами. Вокруг всё утопало в теплых лучах добродушного солнца. Небо прояснилось. Выглянули многочисленные полевые цветы, радуясь новому дню. Только она была здесь чужой, вырванной из другой реальности, зачем-то засунутой в эту, не имеющую к ней никакого отношения. В душе всё заледенело как от февральской вьюги. Умерла надежда. Оставили силы. Рассвет недаром был мифическим созданием — всё прекрасно понимал, лизнул её. Арина заплакала ещё сильнее, потому что и это существо, в одночасье ставшее близким, должно было её покинуть. Так и есть. На пригорке послышалось ржание — его звали друзья. Шесть восхитительных коней разных мастей, нетерпеливо били копытами, взбрыкивали, ждали седьмого брата. Рассвет неуверенно посмотрел ей в глаза, поклонился, а когда поднялся, протянул в зубах сорванный Василёк. "Это мне?" — улыбнулась она сквозь слёзы, а он глянул на прощание и ускакал. Скрылся за пригорком. Чуть позже над землёй поднялась невиданная радуга, столь яркая и полноцветная, что хотелось её потрогать.

Поезд качнуло. Старая рама окна, похоже, доживала свой век, истрескалась. На пыльный пол вагона капнуло несколько капель, просочившихся сквозь изоляцию. Пробежала целая струйка воды. Они только что проехали мимо неизвестной остановочной платформы. Крупный дождь пригнул деревья слишком низко к путям, так что их ветви хватали поезд, царапали его, то ли, пытаясь остановить, то ли сбежать вместе с ним. Так же сегодня утром хватал её за ноги Домовой, когда она уходила с базы. Почти два дня назад, вернувшись туда с поражением, Арина обнаружила, что Камю и Мирон пришли в себя, очнулись. Они подтвердили гипотезу Капитана, о визите на базу Лелеи, которая и усыпила их. Почему вместе с ними не уснула Арина, осталось неразгаданной загадкой. Рассказ обо всём, что успело произойти, занял немного времени, да ей и не хотелось вдаваться в подробности. Оставив друзей, она ушла в информационный центр и провела там всю ночь. Пересмотрев тучу данных, заставив стол пустыми кружками из-под кофе, изучив все материалы под грифом "секретно", Арина нашла то, что искала. Оружие способное остановить любого. Заклинание, надёжно укрытое от посторонних глаз и от неё самой. Это была высшая магия. Чёрная магия. Чтобы произнести его, требовалась жертва, на которую она уже была согласна. Ещё совсем недавно, её бы ужаснуло одно упоминание того, что от неё требовалось, но сейчас… Нет. За дверями информационного центра её поджидал Мирон, он сказал: "Привет" — и отстал. Арина была настолько поглощена своими мыслями, что не обратила на него внимания. Встревоженный Домовой нагнал её через несколько минут. Он запрыгнул на руки и принялся трясти за грудки, ударил по щеке: