Особенно понравился ему старичок домовой в виде большой мягкой игрушки. Ярослав крутил его в руках и отпускал одобрительные замечания. У домового была торчащая в разные стороны бороденка и такие же вихры на голове, нос картошкой, глаза круглые, добрые, на ногах лапти, на спине котомка, набитая тряпьем. Он был красочно одет в мягкие штанишки, рубаху-косоворотку, шитую красным тканьем по вороту, рукавам и подолу, поверх — нарядная жилетка, к поясу запасливого хозяина были подвязаны мешочки, ветка с яблоками, деревянная ложка и колокольчики. Словом, на редкость симпатичное существо.

— Ты его не себе покупай, а Зету, — подсказал Василий. — Будет мальцу товарищ. Надо же его как-то отблагодарить.

— Дельное предложение! Чучелко как раз ему под стать, ростом с него будет. Беру! Надеюсь, подарок ему понравится.

Он отнес покупку в машину, затем компания двинулась к деревянному храму. Экскурсовода привел Василий. Это была приветливая девушка с необыкновенно располагающей внешностью и манерой общения. Она заговорила бегло, приятным голосом, изредка бросая взгляды на своих слушателей:

— Вы видите дошедший до наших дней прекрасный образец деревянного русского зодчества. Церковь полностью срублена топором. Именно деревянная архитектура стала основой особенного стиля русского средневекового зодчества. Главным, и часто единственным орудием строителя долгие века оставался топор. Не пользовались даже пилой, так как пила рвет древесные волокна, оставляя их открытыми для воды. Топор же, сминая волокна, как бы запечатывает торцы бревен. Недаром до сих пор говорят: «срубить избу». Это одна из сохранившихся до наших дней деревянных клетских церквей, то есть церковь на основе клети. Основу храма составляет четверик с высокой крутой двускатной кровлей, увенчанной главкой на маленьком четверике, врезанном в середине конька крыши…

Девушка вдруг осекалась и потрясенно уставилась на Максима.

— Извините, вы… вы — Максим Смирнов? — с замиранием спросила она.

— Он самый, — нехотя подтвердил тот.

— Ой! — девушка покраснела, мучительно смешалась, суматошно полезла к себе в сумочку. — Можно взять у вас автограф? — К всеобщему удивлению она извлекла фотографию Максима, которая была аккуратно вложена в прозрачный кармашек бумажника, очевидно, девушка всегда держала портрет при себе.

— Пожалуйста. Как вас зовут? — Максим взял у нее ручку.

— Варя. Варвара, — торопливо поправилась она. — Что у вас с руками?! Какой ужас! Ваши бинты сбили меня с толку, а то бы я вас сразу узнала.

— Ничего серьезного, несколько царапин. — Неудивительно, что она не узнала изможденного небритого мужика с перебинтованными руками.

— Слава богу! А у меня есть почти все записи ваших концертов, и видеозаписи! — выпалила девушка. Она выглядела совсем молоденькой и легко смущалась.

— Правда? — принужденно улыбнулся Максим. Он и сам ощущал себя неловко в подобных ситуациях и не знал, что говорить. К тому же пока недостаточно хорошо себя чувствовал, голова гудела, ему было трудно сосредоточиться и поддерживать беседу. Он предпочел бы сейчас вообще ни с кем не разговаривать. Спутники его ехидно молчали и разглядывали церковь с усиленным вниманием. Ярослав с фотоаппаратом в руках выбирал наилучший ракурс для снимков памятника. — Значит, вы любите фортепианную музыку? — вяло поинтересовался Максим, глядя на Варю больными глазами.

— О, обожаю! А ваше исполнение затрагивает меня до глубины души. Я ведь тоже в некотором роде музыкант. — Она снова зарделась и уперлась взглядом в землю.

— Неужели? И на чем играете? — равнодушно спросил Максим.

Девушка обернулась и посмотрела на стоящий неподалеку величественный белокаменный храм.

— На колоколах, — просто сказала она. — Я звонарь в храме. А в свободное время работаю гидом.

Мужчины как по команде повернулись к Варваре и воззрились на нее.

— Девчата отжигают! — брякнул Ярик. — Девушка-звонарь?! Разве такое бывает?

— Ой, что вы! Это давно не редкость, — всплеснула руками Варвара и покраснела еще больше. — Я специально училась в школе звонарей, и вместе со мной посещали занятия еще несколько девушек.

— На монашку ты не похожа, — фамильярно определил Ярик.

— Я не монахиня. Работаю, как видите, еще и учусь заочно на искусствоведа.

У Максима рассеялась больная накипь в глазах, теперь он смотрел на Варю с интересом.

— А нельзя ли послушать перезвон? Хотелось бы попасть на колокольню, посмотреть, как вы работаете. — Он корыстно решил использовать восхищение, которое выказывала ему девушка. В нем мгновенно проснулся галантный кавалер, как почти в любом мужчине, желающем произвести впечатление на женщину.

— Ой! — заволновалась Варя. У нее любое движение чувств начиналось с «ой», смятения, волнения; ее порывам, видимо, всегда требовалось некоторое время, чтобы устояться. — Я не могла предположить… Это так неожиданно… А вдруг вам не понравится! — не на шутку испугалась она.

— Исключено! Я не хочу вас стеснять, но было бы чудесно…

— Конечно, конечно! Что за вопрос? Сегодня суббота, буду звонить к всенощной. Приходите, я встречу вас у храма и проведу на колокольню, — выдохнула Варя, будто кинулась головой в омут, повернулась и быстро пошла прочь, совершенно позабыв о своих обязанностях гида.