— Женщины ужасно предсказуемы, они думают только об одном.

— Ты пользуешься у них успехом, — рассмеялся один из дружинников. — Будь уверен, в этом городе нет ни одной, которая не мечтала бы оказаться внутри твоего касса!..

— Это и приедается. Хорошо всегда то, что недоступно, я успел это понять. Давно прошло то время, когда я чувствовал жар жизни. Первый поцелуй, первая дуэль... Все приедается, мой друг, все приедается. Сейчас, чтобы оживиться, мне требуется нечто большее. Не знаю, возможно, небольшая война или...

— Лучше устрой охоту на хеггов, выводки уже достаточно близко подошли к городу.

— Бессмысленное убийство не дает ничего ни сердцу, ни руке. Пустая трата времени.

— В убийстве ремесленника не больше смысла, — тихо сказал Армад. — Ты мог избежать этой дуэли, мой шэл.

— Конечно, мог. — Крэйн улыбнулся, и в его глазах опять заплясал дьявольский огонь. — Но что с того? Это была единственная возможность разогреть кровь сегодня вечером. Не мог же я упустить столь славную возможность.

— Люди на улицах скоро станут шарахаться от тебя. У тебя слава убийцы.

— Только не женщины, — заметил дружинник, подмигивая молоденькой служанке, которая, посчитав себя удачно затаившейся за бочкой, впилась взглядом в лицо молодого шэла. — Только не они.

Служанка вспыхнула и поспешно отошла к стойке, но все-таки не удержалась, метнула последний взгляд в шэла. Но тот ее не заметил.

— Я не собираюсь быть шэдом, Армад. Довольно к того, что я — младший шэл Алдион. Мне нет нужды завоевывать любовь своих подданных.

— Но разве не...

— Нет. Мне не нужна их любовь, как не нужны они сами. Я их... — шэл сделал неопределенный жест, подбирая подходящее слово, — ... не замечаю. Могильные жуки, трусливые и злобные. Это не люди, это насекомые, разновидность хеггов. Посмотри, как смешно они косятся на нас — все слышат, но боятся до смерти. Удивительно забавное и гадкое зрелище! Добиваться их любви?.. Нет уж, я обойдусь без этого, заигрывать с чернью — удел Орвина, на мою жизнь хватит и других занятий.

— Дуэлей, кабацких гуляний и женщин? — Армад отвел взгляд от своего шэла. — Это хорошо в молодости.

— Именно поэтому ты и попытался привести меня в самый тихий трактир Алдиона, — хохотнул Крэйн. — Нет, мой друг, я не собираюсь тянуть жизнь, как карк тянет коку со своей добычи. Если дуэли и кабацкие гуляния — это моя жизнь, что ж, значит, это мой выбор. Это куда лучше и честнее, чем участвовать во всех интригах двора или добиваться трона шэда. Я доволен тем, что делаю, а значит, все идет правильно. Верить в любовь, прощение и сострадание — величайшая глупость, вера трусов и калек. Сильный человек свободен, потому что настоящая сила — это свобода. Свобода от писаных правил, добродетели, порядков, законов и традиций. Живи, как ты хочешь, — и ты будешь силен, подчинись чужой воле, позволь хоть единожды заставить себя совершить то, чего не желаешь, — и твоя свобода станет ничем. В этой жизни я не подчиняюсь никому: ни шэду, ни шаббэл, ни кому еще. Я по-настоящему свободен, именно поэтому многие меня столь ненавидят. Даже Ушедшие ничего не смогли бы со мной поделать.

Армад хмуро посмотрел на увлеченного Крэйна и качнул головой.

— Не поминай Ушедших, Крэйн. Если ты привлечешь внимание жрецов, неприятностей будет куда больше, чем ты привык к себе притягивать.

— Ерунда. Если хоть один черноголовый попытается осудить меня, ему придется нагонять своих богов настолько быстро, насколько я успею вытащить эскерт.

— Их влияние снижается, ты прав, но помни, что у них еще достаточно сильны позиции в Алдионе. Допустим, никто не осмелится тащить тебя на священный суд, Орвин при всей нелюбви к тебе не сможет допустить этого и позволить уронить честь рода Алдион, но даже твоя дружина не сможет охранять тебя постоянно до конца твоих дней, Крэйн. Артак в шею на темной улице — и все, в городе останутся только два шэла...

— Ты напрасно пытаешься меня запугать, Армад. Это бесполезно. Я знаю, что тебе не безразлична моя жизнь, но поверь, будет лучше, если я буду думать своей головой.

Именно в этот момент спокойствие посетителей второй раз за вечер было грубо нарушено. Входная дверь трактира, тяжелая, сработанная из толстых крепких досок и хитиновых гвоздей, с грохотом распахнулась, пропуская внутрь последние красные лучи догорающего Эно. Дыхание неожиданно ворвавшегося ветра растрепало волосы посетителей, кто-то от неожиданности разбил кувшин об угол стола, было слышно, как что-то медленно течет на земляной пол.

Ворвавшийся человек был грязен, взволнован и пьян. Он был достаточно стар и тем более жалок.

— Во имя Ушедших. — Он закашлялся, обводя трактир невидящим взглядом. — Я спешил... Там... Там ворожей. Настоящий. Только что...

Случайно наткнувшись взглядом на Крэйна, с безразличным видом пьющего фасх, он запнулся, и в глазах его, темных и пустых, как у всякого пьяницы, зажглась надежда.

— Шэл... — Он рухнул на колени, не осмеливаясь подойти ближе, Армад предупредительно поднял руку, другую демонстративно положил на рукоять эскерта. — Во имя Ушедших... Только что сам видел... Ворожей! Живой. Я глазам не поверил...