Вот почему Ливия была обеспокоена слухами о присутствии в Риме Агриппы Постума, будто бы, бежавшего из Соррента, и должна была следить за каждым его шагом. Но она не сообщила этих слухов Августу, который, если бы эти слухи оправдались, ограничился бы высылкой Агриппы в место более верное, тогда как Ливия, напротив, желала, в данном случае, прибегнуть к мерам гораздо более действительным, которые были бы в состоянии ее навсегда успокоить.

Ургулания, возвратившись на Палатин, усилила, разумеется, в Ливии убеждение в том, что Агриппа Постум находится в Риме: она сказала императрице, что видела своими собственными глазами, как он выходил из дома Луция Эмилия Павла; не случайно, следовательно, – заметила при этом Ургулания, – был в это время у Юлии и Овидий, и не даром Юлия отвечала на ее расспросы уклончиво. Если бы Агриппы не было тут, прибавила любимица Ливии, его сестра не стала бы утаивать от нее истины; следовательно, нет никакого сомнения в присутствии Агриппы в Риме.

Немного спустя возвратился невольник Процилл. Спрошенный Ливией, он также отвечал, что в человеке, выходившем из дома Луция Эмилия Павла, он узнал Агриппу, хотя тот был одет в простое платье слуги. «Чтобы еще более убедиться, – сказал Процилл, – я пошел за ним; его походка и манеры напоминали мне Агриппу, и когда, воспользовавшись его рассеянностью, я громко произнес его имя, он тотчас повернулся ко мне. После этого во мне не осталось сомнения, что это был Агриппа Постум, бежавший из Соррента, и что слухи об его прибытии в Рим совершенно верны».

Действительно, Клемент, в котором все находили поразительное сходство с его господином, старался и во всем прочем походить на него, как это случается иногда у слуг: он копировал каждую позу, каждое движение своего господина, и не было ничего удивительного в том, что Процилл принял его за брата младшей Юлии, сосланного в Соррент.

Выслушав Процилла, Ливия спросила его:

– Зачем же ты выпустил его из виду и не следовал за ним далее?

– Я могу его вновь встретить, – отвечал Процилл. – Зайдя в кавпону «Гладиатора», [72] содержимую моим другом Назидиеном, я узнал от него, что Агриппа ночевал у него прошлую ночь и, вероятно, проведет там и нынешнюю. Мне, следовательно, легко будет найти его.

– Что же ты предполагаешь сделать? – спросила Ливия.

– То, что ты прикажешь мне.

Ливия в порыве своей страсти готова была тотчас высказать свою тайную мысль, но, умея владеть собой, она сперва подумала и, глядя в лицо своего невольника, как бы желая убедиться в его преданности к ней, продолжала:

– Но, если устранив его, ты попадешься в руки уголовных триумвиров?

– Если моя госпожа прикажет мне молчать, то и пытками они не принудят меня открыть рта.

– Ступай же, а завтра, рано утром, ты сообщишь мне о том, что удастся тебе исполнить в этот промежуток времени. Смотри только, чтобы все было выполнено, как можно осторожнее.

Процилл следил за воображаемым им Агриппой. Он увидел, как он вышел из кавпоны Назидиена, стоявшей на конце города и посещавшейся людьми низшего класса. Это было при наступлении вечера. Следуя за ним издали, он видел, как Агриппа – читатели догадываются, что это был Клемент – направился к тем городским воротам, от которых шла via Flaminia, и затем, пройдя по этой дороге четыре или пять миль и повернув на дорогу Clodia, вошел в Orti piniferi Овидия, которые были известны всем жителям города.

Процилл остановился в нерешительности, что ему делать; тут он увидел вскоре идущего по той же дороге какого-то человека в плаще, капюшон которого закрывал всю голову незнакомца. Процилл не мог узнать в нем Фабия Максима, вступившего в сосновую аллею, тянувшуюся до самой виллы Овидия.

Заметив еще несколько лиц, шедших из города туда же и в такой поздний час, Процилл, полный подозрения, отошел с дороги в поле и остановился там для дальнейших наблюдений; и действительно, он увидел, как прошли мимо Сальвидиен Руф, потом Луций Авдазий и Луций Виниций, затем Семпроний Гракх и Деций Силан и, наконец, четыре дюжих негра пронесли в носилках Юлию.

– Тут целый заговор! – подумал Процилл, знавший, что все эти личности были преданы вдове Марка Випсания Агриппы, и первое, что ему пришло затем на ум, было идти к Августу и предупредить его; но, поразмыслив немного и вспомнив, что намерения Ливии были совершенно иные, он поспешил по кратчайшему пути обратно в город, в кавпону «Гладиатора». Тут он застал Глабриона, мускулистого и высокого роста человека, лицо которого, покрытое шрамами, свидетельствовало о том, что он бывал в переделках; он сидел за чашей какого-то темного и дымившегося напитка. Бросив на Глабриона выразительный взгляд и сделав жест головой, Процилл как бы приглашал его выйти из кавпоны по какому-то серьезному делу.

Глабрион также кивнул в ответ головой и затем, выпив за раз свою микстуру и утерев рукой рот, вышел из кавпоны на улицу, где его дожидался Процилл. Зная его обыкновенные поручения, он спросил его без всякого вступления:

– Что, есть работа рукам сегодняшнюю ночь? – Да.

– И давно пора; я думал уж, Процилл, что ты забыл обо мне.

– Я не позволяю себе испытывать твою храбрость и ловкость из-за пустяков.

– Значит, сегодня крупное дело?

– Да, крупное; но возьми с собой еще двух товарищей.