Падре широко улыбнулся и склонил голову набок, придав себе совершенно идиотский вид.

— Стало быть, Хайде, ты стащил спагетти Порты и вывалил их себе на голову?

Хайде вставил рожок в автомат.

— Падре, вы видели, как этот эрзац-лейтенант бросил их мне в лицо!

— Ты сошел с ума, унтер-офицер Хайде? — спросил падре Эмануэль с деланным ужасом. — Никакой лейтенант не бросит спагетти в лицо подчиненному.

Хайде быстро повернулся к Орлу.

— Рядовой Штальшмидт, встать. Стой «смирно», когда к тебе обращается унтер-офицер, и не лги мне, старшему по званию и командиру группы. Если солжешь, тебя ждет трибунал с веревкой на столе. Слышал ты, что говорил лейтенант?

Орел дрожал всем телом. Из рук у него выпала полная шнапса фляжка.

— Ну, паршивая тюремная крыса, слышал ты мой вопрос? — зарычал в возбуждении Хайде.

Орел собирался ответить, но Порта стукнул его по затылку пустым котелком.

— Ты слышал, что сказал Хайде о фюрере, не так ли? Решай, на чьей ты стороне, рядовой Штальшмидт.

Орел был смертельно бледен. Он сглотнул и провел языком по потрескавшимся губам.

Хайде раздраженно откашлялся и слегка согнул ноги. Орел уже почти принял решение, когда его взгляд упал на Порту, угрожающе державшего огнемет.

— Я слышал, как унтер-офицер Хайде назвал фюрера дураком.

Хайде вышел из себя.

— Паршивый, толстый предатель! Когда-нибудь я рассчитаюсь с тобой. А пока что мечтай о тюрьме, потому что, уверяю, туда ты попадешь. — Указал штыком на него. — Штальшмидт, я лично отвезу тебя в цепях в Торгау.

— Хватит болтать, ненавистник евреев, — вмешался Порта и ткнул Хайде огнеметом в живот. — Выкладывай свои сигареты с опиумом. Возможно, это научит тебя не красть спагетти у миролюбивых людей. В Италии это священное блюдо, их ест даже папа.

— Ничего ты не получишь, — самоуверенно заявил Хайде и ударил ногой по огнемету.

— Не получу? — засмеялся Порта и пустил струю пламени над головой Хайде. Она прошла так близко, что мы почувствовали запах паленых волос.

— Прекратите это дурачество, — крикнул майор Майк, оторвавшись от охоты на вшей.

Хайде отскочил и спрятался за камень.

Еще струя пламени.

Хайде вылез из-за камня, почерневший, со страхом в глазах.

— Кончай. А то сожжешь меня!

— Только теперь понял? — спросил Порта с дьявольской улыбкой и приготовился пустить в него еще одну струю. — Давай их сюда, а то превратишься в горстку пепла.

Горсть сигарет с наркотиком упала на землю. Порта подобрал их, обнюхал и удовлетворенно кивнул.

— А теперь раздобудешь мне котелок спагетти с рубленой свининой и томатным соусом. И я ничего не имею против жареного лука.

Хайде капитулировал, но все же поклялся на молитвеннике падре Эмануэля, что отомстит всем лейтенантам в великой немецкой армии. Потом Майк позвал его и отправил в штаб дивизии как денщика. Задача: раздобыть сигар для майора Майка.

Хайде попросил более подробных указаний.

— Не мое дело, где ты возьмешь их, — зарычал Майк. — По мне, можешь вытащить их из задницы Кессельринга, но не смей возвращаться без коробки сигар. А если не вернешься через шесть часов, объявлю тебя дезертиром и напущу полицию вермахта.

Хайде, меча громы и молнии, отправился на поиски. Порта выкрикивал ему вслед разнообразные советы.

— Пресвятая Матерь Божия, только посмотрите!

Падре Эмануэль указывал пальцем в небо.

Мы подняли взгляды и отказались верить своим глазам. В ясном небе тянулись бесчисленные инверсионные следы. Громадный рой пчел. Только пчелы эти были громадными бомбардировщиками.

Мы принялись отнимать друг у друга бинокли.

— Господи, — пробормотал Барселона, — их не меньше тысячи! И это американские «летающие крепости» [199] . Не хотел бы я быть там, где они отбомбятся.

— Это Б-семнадцатые, — испуганно прошептал лейтенант Фрик и инстинктивно забился подальше.

Майк, глядя в небо, упустил вошь.

— Откуда они взялись, черт возьми? Летят с севера!

Тогда мы еще не знали, что вся эта масса поднялась в то утро с английских аэродромов. Над Францией их сопровождали тучи истребителей. Они грубо нарушили нейтралитет Швейцарии, где артиллеристы в почти средневековых шлемах стреляли по ним, не оставив даже царапины на краске. Наши «фокке-вульфы» поднялись на перехват, но они продолжали лететь своим курсом. Мы не зря их называли «Упрямцами». Курс был задан штурманам с самого начала, и они не свернули бы с него, даже если б перед ними появился сам дьявол. Двадцатичетырехлетние летчики жевали в кабинах жвачку. На лицах у них были кислородные маски. Несколько бомбардиров-новичков помешались. Один выпрыгнул из бомболюка, вслед ему понеслась брань.

Час за часом ревели мощные двигатели. Летчики смело летели через грозовые тучи и зенитный огонь. Второй пилот протянул командиру термос. Штурман взял в рот пять сигарет, прикурил их и раздал. Они курили, глядя на красную надпись «Курить запрещается». Глядели на дульные вспышки зениток. «Фокке-вульф» с разрисованным в виде нападающей акулы носом подлетел к Б-17, которым командовал двадцатидвухлетний капитан Бойе-Смит.

— Сбей этого чертова фрица, — приказал он хвостовому стрелку.

То ли этот хвостовой стрелок обладал великолепной меткостью, то ли ему чудесно повезло, но первая же очередь поразила ревущий «фокке-вульф»; он стал падать, волоча за собой шлейф густого дыма, потом задрал нос перед взорвавшимся снарядом, выписал в воздухе восьмерку и камнем полетел вниз. Упал он в деревне Понтони к западу от Флоренции, убив двух детей и молодую женщину, стиравшую белье. Летчик, барон фон Нирдорф, был убит первой же струей пламени высоко в воздухе.