— Как я сказал, мы въезжаем в эту брешь на полной скорости, и как только два передние танка выпустят красную ракету, мигом разделываемся с этими ублюдками. Все, что движется, уничтожать. — Майор поковырял пальцем в ухе. — Обер-фельдфебель Брандт, займешь позицию со своей танковой радиостанцией в пересохшем русле. Держись вплотную за четвертой «пантерой». Сразу же замаскируйся и будь начеку. Вслушивайся до боли в ушах. Порнографический журнал отложишь, чтобы не забывать о переходе с передачи на прием. Если сразу же не ответишь, я тобой займусь — и большая часть жизни у тебя останется позади. По красной ракете начинаем действовать. По желтой — общая атака. Восемь танков в резерве. Сигнал к отступлению не нужен. Либо мы уничтожим этих ковбоев, либо они нас. Вопросы есть?

Порта вышел вперед, и майор нахмурился.

— Йозеф Порта, сразу же предупреждаю, если попытаешься выставить меня дураком…

Порта притворился смущенным и вытер ладони о сиденье брюк.

— Герр майор, слабое сердце избавит человека от этого пикника?

— Ни в коем случае. Ни слабое сердце, ни импотенция. Еще вопросы?

Из заднего ряда поднял палец Малыш.

— Что еще? — прорычал Майк. — Ты же все равно ничего не понимаешь.

— Герр майор, по указу о военной службе от тысяча девятьсот двадцать пятого года, который составил генерал Бломберг [45] , солдат, прослуживший более семи лет, не обязан участвовать в боевых действиях. Герр майор, я уже отслужил девять лет. Могу я получить разрешение выйти из игры?

Малыш сделал вид, будто достает солдатскую книжку, чтобы доказать правдивость сказанного, но майор Майк отмахнулся от него.

— Хоть бы сто девять, садись своей широченной задницей на место стрелка в танке номер пятьсот двадцать три — и можешь вытереть эту самую задницу указом генерала Бломберга. Если у кого есть еще вопрос, повремените до Рождества и повесьте его на елку.

— Аминь, — пробормотал Порта, подняв глаза к небу.

— По машинам.

Малыш, влезая в башенный люк, крикнул:

— Порта, опять идем на войну! Подумать только, мы добровольно вызвались на эту мерзость. У меня, должно быть, в тот день было воспаление мозга. — Наклонился к зарядному ящику, сунул за него черный мундир танкиста, стянул рубашку через голову и затолкал туда же; потом обернул вокруг шеи женскую сорочку, взятую у Толстозадой Луизы в наш последний поход в публичный дом Бледной Иды. Поймал в густых волосах на груди парочку вшей и раздавил их о дальномер. — А эта война, Порта, опасна. Тебе могут отстрелить кое-что. Ты можешь быть искалечен самым ужасным образом, Порта, но война может принести и невероятное богатство. Зубоврачебные щипцы взял?

— Конечно.

Порта усмехнулся и достал из голенища этот отвратительный инструмент. Потом наклонился к приборной панели, проверил количество бензина и масла, опробовал сцепление, тормоза и развернул тяжелый танк, описав полный круг.

Майор Майк влез в командный танк и, приказав взмахом руки заводить моторы, крикнул Старику:

— Байер, держись вплотную за мной. Легионер и Барселона следуют за ним. Остальные идут клином. Тан-киии, марш!

Он несколько раз взмахнул кулаком: подал сигнал двигаться на полной скорости.

Заревели тысячи лошадиных сил. Задрожала земля. Весь лес трясся от жуткой вибрации, когда танк за танком неслись по нему. С треском повалилось оказавшееся на пути дерево. Майор ободряюще помахал из башни и снова откусил от табачного жгута. Легионер помахал в ответ, закурил и обернул шею сине-красно-белым шарфом. Барселона переложил свой талисман — высушенный апельсин из Валенсии — из правого кармана в левый. Порта наклонился, плюнул на акселератор и пальцем нарисовал крест на пыльной приборной панели. Я обвязал подвязкой дальномер. Малыш положил губную помаду Толстозадой Луизы над сигнальной лампочкой. Хайде, наш образцовый солдат, проверил, в порядке ли подводящая трубка огнемета, снял с предохранителя пулемет, заправил в него длинную пулеметную ленту. Потом обернул вокруг шеи синего тряпичного слоника.

Вся радиоаппаратура была проверена. Она должна работать безукоризненно, от нее зависело очень многое. Стрелки вылезали снять чехлы с пушек, и один танк за другим докладывал о боевой готовности.

— Носорог к бою готов, — послышался к приемниках голос Майка.

Мы выехали из леса, который надежно укрывал нас, и увидели американцев, охранявших северный выезд из деревни тремя танками.

Когда мы мчались по открытому пространству на всей возможной скорости, Порта беспечно напевал:

Он изо всех сил нажимал на акселератор, и казалось, поршни вот-вот сорвутся с шатунов. Никто не мог за нами угнаться. Мы услышали по радио брань Барселоны:

— Caramba, sacramento! [47] Как он, черт возьми, развивает такую скорость?

— Один Аллах знает, — ответил Легионер, желая своему механику-водителю угодить в глубочайшую адскую бездну.