Дорофеев смотрел в окно.

– И что это значит? – уточнил Сергей, втайне надеясь, что Дорофеев сейчас скажет: «Да ничего особенного, тупая разводка, не в первой, так во второй инстанции отобьемся».

Дорофеев сказал:

– Это значит, что ЗАО «Союз» порвет нас как «Комсомольскую правду». Возьмет с нас сколько захочет, а для кучи еще обанкротит.

– Ай как страшно. Ты чего. Валя? Кто обанкротит, какое сколько захочет? Ложь это все, и на лжи одеянье мое. Мы франчайзи, добросовестные плательщики. Ни фига не знаю, пусть эти орлы с «Управлением» разбираются, – напористо сообщил Сергей, давя в себе неприятное ощущение туповатого повтора.

– Разобрались они давно с «Управлением». Те нас слили и всю сеть. Я же звонил, справки наводил. И в Москве, и в Энске, и в Свердловске. Не знаю, кто за этим «Союзом» стоит, но его все хуже кровавой гэбни боятся.

– А Агафонов чего говорит?

– Агафонов месяц ни с кем из наших не соединяется и мобилу поменял. А все остальные в «Управлении» говорят, что неправомочны и все такое и даже со мной общаться не имеют права. Я вам говорил.

– Короче так, Валя. Идут они лесом. Я этим уродам платить не буду.

– Да им уже и не надо – отсудят, арестуют и грохнут всё.

– Кончай паниковать. И им не буду, и с «Управления» столько возьму, что им мало не покажется. Я собою просто не владею, я прийти не первым не могу. Ты, короче, сейчас прямо садишься в ероплан и фигачишь в Москву. Там находишь – не знаю как, выслеживаешь, через жену, любовницу, ресторан любимый, – Агафонова и...

– Нет.

– Чего нет? Не найдешь? Валек, я же в тебя верю.

– Я не поеду в Москву, Сергей Владимирович. Я сейчас заявление напишу и пойду домой.

– Какое заявление?

– Об уходе.

– Валя, ты чего? – тихо спросил Сергей.

– Сергей Владимирович, я не собачка Лэсси, не специалист для подтирания и не кризис-менеджер. Я юрист. Юрист вам не нужен. Вы меня месяц посылали, чтобы теперь я расхлебывал. Эту кашу я не расхлебаю, тут другие люди и средства нужны. Если они вообще бывают.

Сергей с подвывом вздохнул и принялся убалтывать. Почти без надежды – Дорофеев все-таки крепко обиделся, да и прав был, чувствовалось это кишкой. Но кишка – грязное животное, как ему верить-то? Западло даже.

Уболтал.

Дорофеев в Москву не полетел, полетели другие люди. Как и предлагалось. Но без толку.

Они ни с кем не смогли встретиться. Но хотя бы удостоверились, что Агафонов реально бегает от контрагентов, а «Союзторг» реально лег под «Союз» и вроде бы даже собирается войти в какую-то создаваемую этими подонками ассоциацию предприятий. И в ту же ассоциацию вписываются десятки разномастных компаний, от шахт до никому не нужных клепальщиков никому не нужных радиоприемников со всей России. Объединяет их только наличие слов «Союз» или «советский» в названии – и боязнь бодаться с невесть откуда вылупившимся правообладателем.

Боялись не только они: начальник департамента торговли мэрии, мэр и вице-губернатор, к которым Сергей простучался на прием, одинаково разводили руками и говорили: «Сам виноват». Напоминания о добровольных, так сказать, взносах «Союз-Востока» в городской фонд развития бизнеса (который почему-то помогал развивать исключительно бизнес жен и сыновей чиновников) мэрзавцы не испугались, Сергея выставили. Вице-губеру он напоминать про дань, уплаченную аналогичным областным программам, не стал – и все равно был вежливо выставлен.

Тем временем гонцы привезли из Москвы данные по поводу правообладателя. Неопределенные, конечно, но угрожающие: за ЗАО «Союз» (иногда даже ЗАО «СССР») стоит какой-то незасвеченный, но шибко стратегический концерн типа «Газпрома» или «Ростехнологий» с крышей в администрации президента. И вроде бы по договоренности с Кремлем это ЗАО собирает под руку всякую мелочёвку, в основном за Уралом, – сначала по названию, потом еще что-нибудь придумают. Очень гармонично: нефтяной крупняк будет у «Газпрома», машиностроительный – у «Ростехнологий», розничная и вообще потребительская мелочь, а глядишь, и вся Сибирь с Дальвостоком – в «союзной» собственности.

Сергей встраиваться в эту гармонию не собирался. Он уже поработал в госструктурах, недолго, три года, но ему хватило. Он знал, что на госкоште сидят бездельники. Как говорили в советские времена, умные идут в гуманитарии, умелые – в технари, бездари – в профкомы и парткомы. Поговорка сохранила справедливость и сегодня – только место партийных, комсомольских и профсоюзных комитетов заняло чиновничество. Оно вообще заняло все и продолжало переть, как забытое на батарее тесто. Оно ничего не могло – только кричать про интересы государства, хапать и мешать работать. Оно ничего не умело – только хапать и мешать работать. Оно ничего не хотело – только хапать. Оно произрастало из совка и желало превратить в совок, грязный и облупленный, все, до чего дотянется.