— Ты ничего не хочешь сказать мне, герцог Корвина? — спросил он холодно, не поворачиваясь к Моргану.

Морган посмотрел на Дункана, а затем на Кардиеля, стоявшего неподвижно и чувствовавшего себя не очень уверенно.

— Я не совсем понимаю, что именно вы имеете в виду, милорд, — осторожно ответил Морган.

— Разве это похоже на герцога Корвина — терять сознание во время Святой Мессы? — Арлиан повернулся и взглянул в лицо Моргану холодными фиолетово-голубыми глазами.

— Я… я уже говорил, милорд. Я не привык к длительному посту.

В моем доме это не принято. К тому же в последнее время мы очень устали, ехали долго, мало спали…

— Аларик, не пытайся ввести меня в заблуждение! — рявкнул епископ, приближаясь к Моргану и впиваясь в него глазами. — Ты нарушил свое слово. Ты солгал нам. Ты применил свои силы в самом Святом соборе, хотя мы запретили это! Я слушаю вас и хочу, чтобы вы привели доказательства необходимости этого святотатства!

Морган без колебаний встретил холодный взгляд Арлиана и выдержал его несколько секунд, затем медленно кивнул.

— Да. Я использовал сегодня свое могущество. У меня не было выбора.

— Не было выбора? — переспросил Арлиан. — Ты рисковал сорвать все дело, которое мы тщательно готовили и разрабатывали всю неделю. И твое неповиновение было бы тому причиной. А ты говоришь, что у тебя не было выбора!

Он переключился на Дункана:

— А ты, Дункан? Ты же священник, и я думал, что твое слово для тебя что-нибудь значит. У тебя тоже не было выбора?

— Мы лишь сделали то, что надо было сделать, Ваше Преосвященство.

Если бы не было серьезных оснований, мы бы никогда не пошли на это.

— Если были серьезные причины, вы должны их сообщить. Мы с Кардиелем приложили много сил, чтобы подготовить дело, и должны знать обо всем. Мы не можем позволить, чтобы вы вдвоем принимали критические решения без нашего участия.

Морган с трудом обуздал свой темперамент.

— Вы обо всем узнали бы в свое время, милорд, но принять решение следовало нам. Если бы вы были Дерини, вы бы поняли нас.

— Я? — воскликнул Арлиан.

Его глаза подернулись дымкой. Он резко отвернулся и сложил руки ладонями вместе.

Морган бросил взгляд на Дункана. При этом он обратил внимание на Кардиеля: растерянный и бледный, тот не спускал глаз с Арлиана.

Прежде чем Морган успел осознать странную реакцию Кардиеля, Арлиан обернулся, двумя длинными шагами приблизился к нему и встал, пристально глядя ему в глаза.

— Отлично, Аларик. Я не хотел говорить тебе, но, по-видимому, время пришло. Ты же не думаешь, что вы с Дунканом единственные Дерини на свете?

— Единственные… — Морган застыл, внезапно поняв причину странной реакции Кардиеля. — Вы… — прошептал он.

Арлиан кивнул.

— Правильно. Я тоже Дерини. А теперь расскажи мне, почему я не могу понять, что вы делали сегодня вечером?

Морган безмолвствовал. В изумлении качая головой, он отступал, пока не наткнулся на стул. Тогда он медленно опустился на него, не отрывая глаз от епископа-Дерини.

Дункан же смотрел на епископа и легонько покачивал головой, вспоминая все странные и любопытные события, которым раньше у него не было объяснений, а теперь все они складывались в определенную картину.

Кардиель молчал.

Арлиан с легкой улыбкой отвернулся от всех и стал снимать свою церемониальную одежду, краешком глаза наблюдая за присутствующими.

— Ну что, вам нечего сказать? Дункан, ты, должно быть, что-то подозревал. Как ты считаешь, я хороший актер?

Дункан покачал головой и, заговорив, постарался скрыть горечь в голосе:

— Вы лучший актер из всех, кого я видел. Я по опыту знаю, как трудно жить во лжи, хранить тайну. Но скажите мне, как вы себя чувствовали, когда народ вашей собственной расы страдал и умирал, а вы не пытались оказать ему помощь? Вы ведь занимали такое положение, что могли помочь, Арлиан. Но вы ничего не сделали.

Арлиан опустил глаза, снял с шеи епитрахиль и коснулся ею губ, прежде чем ответить.

— Я делал, что мог, Дункан. Может быть, мог и больше. Но ведь Дерини-священник — это не просто, и ты с этим согласишься. Ты знаешь, мы с тобой единственные за несколько веков Дерини, которые получили сан священника. Я не хотел и не мог рисковать своим положением, ведь передо мной стояла более высокая цель. Ты можешь понять это?

Дункан молчал, и Арлиан положил руку ему на плечо.

— Я знаю, что ты чувствуешь, Дункан, но ведь такое положение не вечно.