Она увидела, как Иешоль удалился к себе в комнату. Он не заметил и не услышал Дубэ! Она не стала медлить и вернулась по той же дороге, по которой и пришла. Оказавшись перед кирпичной стеной в конце лестницы, Дубэ столкнулась с проблемой: что делать теперь?

Она почувствовала, как ей не хватает воздуха. На стене не было никаких царапин, все кирпичи были абсолютно одинаковыми. Она попала в ловушку, как крот. Однако время шло, и вскоре какой-нибудь страж мог проснуться и выйти.

Она провела руками по стене, постучала кулаками по каждому кирпичу, чтобы услышать необычный звук, приложила ухо к стене. Казалось, ничто не сдвинулось с места.

Отчаяние нарастало, но Дубэ пыталась сдерживать его. Она решилась прибегнуть к силе и стала нажимать на все кирпичи по очереди.

Ничего. Тогда она перешла к стене, стоявшей за ее спиной. Ничего. Множество тайн, но она не разгадала их вовремя. Пройдет час, может, два, и кто-нибудь ее обнаружит.

Нет, проклятье, нет!

Если не в стене, то в каком-то другом месте? Она лихорадочно оглядывалась по сторонам. Не было выступов, кнопок — ничего. Только факел…

Она остановилась.

Потрогала крепление факела. Оно обжигало, но не настолько, чтобы его нельзя было трогать. Дубэ сжала ручку, дернула — и стена открылась. Дубэ бросилась в отверстие. Бегом она пробежала по тому же пути и вернулась к себе в комнату. Только оказавшись в кровати, она почувствовала себя в некоторой безопасности. Она вглядывалась во тьму, лежа с открытыми глазами.

Ей было о чем поразмыслить, о чем-то очень важном…

Значит, Иешоль ночью не спит и проводит часы в библиотеке. Зачем? И что за книга была у него в руке?

Следующим вечером она была вынуждена бездействовать. Ей надо было поговорить с Лонерином.

Глубокой ночью она нашла его в спальне, подошла тихо, так, что ее никто не заметил, даже сам юноша, продолжавший спать мертвым сном.

Когда Дубэ потрясла его за плечо, он вздрогнул и вскочил.

— Спокойно, — прошептала она.

— Это ты… а я думал, что призрак, и…

— Сейчас не до снов, — отрезала Дубэ и рассказала ему о своем ночном путешествии.

Лонерин выслушал все очень внимательно.

— Каков следующий шаг? — спросил он, наконец.

— Проникнуть в комнаты Иешоля.

Лонерин вытаращил глаза.

— А как ты думаешь это сделать?

— Днем он обычно работает в своем кабинете на первом уровне, и его не будет в комнате. В любом случае надо изучить его передвижения. Но у меня должен быть подходящий предлог, чтобы не прийти на ежедневные занятия. И тут в игру вступаешь ты.

Лонерин тут же насторожился.

— Ботанику я знаю, пожалуй, неплохо. И знаю, какие травы лежат в основе ваших снадобий. Мне достаточно, чтобы ты сказал мне, как приготовить лекарство, которое может изменить мой облик.

— Твой план мне не слишком понятен…

— Ты дашь мне рецепт, я выйду и найду ингредиенты. Я могу это сделать, так как мне поручено дело, которое я должна довести до конца в течение месяца. Я выйду отсюда, найду все, что тебе нужно, вернусь в другом обличье, не важно в каком, так как на голове у меня будет капюшон. Важно, чтобы мой облик сильно отличался от нынешнего. Пусть это будет, скажем, мужское лицо. Я вернусь в Дом, спущусь вниз и войду в комнату Иешоля.

Лонерин посмотрел на нее с восхищением и озабоченностью.

— Это слишком большой риск…

— Я приговорена к смерти. Поэтому мне можно рисковать.

Ее голос был ледяным, резким, уверенным.

Лонерин кивнул:

— Хорошо. Это я должен был бы рискнуть, но…

Дубэ подняла руку.

— Скажи мне, как приготовить снадобье.

— Мне нечем писать…

— Я запомню. У меня отличная память, это — составная часть моей подготовки.

Лонерин подробно рассказал ей об ингредиентах и количестве. Когда Лонерин закончил, она собралась уходить. Юноша остановил ее:

— Опиши книгу, которую нес Иешоль.

— Это был толстый старый фолиант черного цвета, с медными накладками и красным пятиконечным знаком.

Лонерин, казалось, задумался.

— Ты знаешь эту книгу?

— Не знаю, но по твоему описанию выходит, что это книга запретной магии. Это древняя книга, говорят, что в библиотеке Тиранно таких было много.

Дубэ почувствовала, как холодок пополз по ее спине.

— Насколько древней она тебе показалась?

— Не знаю… очень старая… и плохо сохранившаяся.